Рубрика: Творения святых отцов

Святитель Григорий Великий (Двоеслов), папа Римский

Беседа 34,
говоренная к народу в храме святых Иоанна и Павла в Неделю третью по Пятидесятнице.
О взыскании погибшего рода человеческого Спасителем его

Во время оно, бяху же приближающеся к Нему вси мытарие и грешницы послушати Его. И роптаху фарисее и книжницы, глаголюще, яко Сей грешники приемлет и с ними яст. Рече же к ним притчу сию, глаголя: кий человек от вас имый сто овец, и погубль едину от них, не оставит ли девятидесяти и девяти в пустыни и идет в след погибшия, дондеже обрящет ю? и обрет возлагает на раме свои радуяся: и пришед в дом, созывает други и соседы, глаголя им: радуйтеся со мною, яко обретох овцу мою погибшую. Глаголю вам, яко тако радость будет на небеси о единем грешнице кающемся, нежели о девятидесятих и девяти праведник, иже не требуют покаяния. Или кая жена имущи десять драхм, аще погубит драхму едину, не вжигает ли светилника, и пометет храмину, и ищет прилежно, дондеже обрящет? и обретши созывает другини и соседы, глаголющи: радуйтеся со мною, яко обретох драхму погибшую. Тако, глаголю вам, радость бывает пред Ангелы Божиими о единем грешнице кающемся.

Жаркое время, весьма неблагоприятное для моего тела, долго препятствовало мне говорить об изъяснении Евангелия. Но ужели перестала гореть любовь, потому что безмолвствовал язык? Ибо я говорю о том, что каждый из вас опытно знает на себе самом. Большей частью любовь, препятствуемая некоторыми занятиями, хотя в сердце горит по-прежнему, однако же на деле не выражается; потому что и солнце, закрываемое облаком, хотя и невидимо бывает на земле, однако же пламенеет на небе. Точно так и любовь, хотя внутри и сильно горит, но вовне не обнаруживает своего пламени. Но поелику ныне возвратилось время для собеседования, то ваше усердие располагает меня к тому, чтобы я тем обильнее говорил, чем усерднее ждут этого ваши души.

В чтении Евангелия вы, братия мои, слышали, что грешники и мытари приступили к Искупителю нашему и приняты Им не только для собеседования, но и за общую трапезу. Видя это, фарисеи роптали. Из этого события заключайте, что истинная праведность имеет сострадание, а ложная — пренебрежение, хотя и праведные имеют обычай справедливо пренебрегать грешниками. Но иное дело, которое делается по гордости, а иное то, которое совершается по ревности к учению. Ибо сии последние пренебрегают, но не пренебрегающие; отчаиваются, но не отчаивающиеся; преследуют, но любят; потому что, хотя внешним образом, через учение, бранят, однако же внутренне, по любви, сохраняют доброе расположение. Они в душе своей предполагают, что исправляемые ими большей частью лучше тех, которых они судят. Поступая именно таким образом, они и подчиненных сохраняют через учение, и самих себя через смирение. Напротив же, те, которые обыкновенно гордятся ложной праведностью, презирают всех прочих, не делая никакого снисхождения к слабым; и, чем решительнее уверены, что они не грешники, тем тягчайшими бывают грешниками. В числе именно таковых были фарисеи, которые, осуждая Господа за то, что Он принимал грешников, упорно укоряли Сам Источник милосердия.

Но поелику они были больны так, что и не сознавали своей болезни, потому что не знали, чем они были больны, то небесный Врач врачует их привлекательной пищей, предлагая занимательную притчу, и в сердце их указует на опухоль раны. Ибо говорит: кий человек от вас имый сто овец, и погубль едину от них, не оставит ли девятидесяти и девяти в пустыни и идет в след погибшия? Вот Истина с дивным распоряжением любви предложила подобие, которое человек и в самом себе признавал бы за истину и которое, однако же, в частности, относилось бы к самому Виновнику людей. Ибо как сотенное число есть совершенное, то Он имел сто овец, когда сотворил Ангелов и человеков. Но одна овца затерялась тогда, когда согрешивший человек оставил пажить жизни. Он же оставил девяносто девять овец в пустыне, потому что оставил чистые сонмы Ангелов на небе. Но почему небо называется пустыней, если не потому, что пустыней называется место оставленное? Человек же оставил небо тогда, когда согрешил. А в пустыне оставалось девяносто девять овец тогда, когда Господь отыскивал одну на земле, потому что число разумной твари, именно: Ангелов и человеков, которое сотворено было для зрения на Бога, было уменьшено через падение человека, и, для восстановления совершенного числа овец на небе, отыскиваем был на земле погибший человек. Ибо что один Евангелист в этом месте называет пустыней, то другой (Евангелист) называет горами, дабы показать высоту (см.: Мф. 18, 12), именно потому, что не погибшие овцы стояли на высотах. И обрет возлагает на раме свои радуяся. Овцу (Господь) возложил на рамена Свои потому, что, приняв человеческое естество, Он понес на Себе грехи наши. И пришед в дом, созывает други и соседы, глаголя им: радуйтеся со мною, яко обретох овцу мою погибшую. По обретении овцы Он возвращается в дом, потому что Пастырь наш по восстановлении человека возвратился в Царство Небесное. Там Он находит друзей и соседей, а именно: те сонмы Ангелов, которые суть друзья Его, потому что по своему постоянству неупустительно исполняют волю Его; они же и соседи Его, потому что по любви к видению Его имеют непрестаемую к Нему близость. И замечательно, что Он не говорит: радуйтеся с обретенною овцою, но со Мною, именно потому, что радость Его есть жизнь наша, и, когда мы возводимся на небо, тогда составляем торжество для Его радости.

Глаголю вам, яко тако радость будет на небеси о единем грешнице кающемся, нежели о девятидесятих и девяти праведник, иже не требуют покаяния. Нам, братия мои, надобно обсудить: почему Господь поведает, что на небе бывает большая радость об обратившихся грешниках, нежели о постоянных праведниках, если не потому, что мы сами видим в ежедневном опыте, что сознающие себя не подверженными никаким тяжким грехам большей частью хотя и стоят на пути праведности, не делают ничего недозволительного, однако же не сильно пореваются ^[1] к небесному отечеству и тем более дозволяют себе пользоваться вещами дозволенными, чем тверже помнят, что они не учинили ничего недозволенного? И потому они большей частью бывают ленивы на совершение особенных добрых дел, потому что, не учинив никаких тяжких преступлений, считают себя очень безопасными. Напротив же, иногда те, которые помнят, что они учинили нечто непозволительное, будучи сосредоточены в самих себе самой своей скорбью о том, воспламеняются любовью к Богу, совершают великие подвиги, желают всего трудного в святой борьбе, оставляют все мирское, бегают от почестей, радуются нанесенным поношениям, горят желанием, порываясь к небесному отечеству, и думают, что поелику они удалились от Бога, то предшествующие убытки вознаграждают последующими прибытками. Итак, на небе более бывает радости об обратившемся грешнике, нежели о стоящем праведнике потому, что и полководец на войне более любит того воина, который, возвратившись из побега, храбро теснит врага, нежели того, который никогда не был в бегах и никогда не совершал ничего доблестного. Так и земледелец более любит ту землю, которая после терний приносит обильные плоды, нежели ту, которая никогда не произращала терний и никогда не доставляла обильной жатвы.

Но между тем надобно знать, что есть много праведных, о жизни которых такая бывает радость, что никакое покаяние грешников не может быть поставлено выше ее. Ибо многие и грехов за собой никаких не знают, и, однако же, столько сокрушаются, как будто бы они были подвержены всем грехам. Они все отвергают, не исключая и позволительного, смиренно подвергаются презрению от мира, не хотят себе дозволить ничего; отрекаются от благ, даже дозволенных; презирают видимое, пламенно желают невидимого; в плаче находят радость, во всем смиряются; и как другие оплакивают грехи, учиненные на деле, так они оплакивают грехи помыслов. Как же назвать тех, которые и смиряются в покаянии о грехе помышления, и всегда остаются праведными на деле, если не праведниками и кающимися? Из этого надобно заключить, какую радость делает для Бога праведник, когда смиренно плачет, если неправедный вызывает на небе радость, когда содеянные грехи очищает покаянием!

Далее следует: или кая жена имущи десять драхм, аще погубит драхму едину, не вжигает ли светилника, и пометет храмину, и ищет прилежно, дондеже обрящет? Через эту женщину обозначается Тот же Самый, Кто обозначается и через Пастыря. Ибо Тот же Самый Бог есть вместе и Премудрость Божия. И поелику образ начертывается на драхме, то женщина, потерявшая драхму,— это человек, созданный по образу Божию, но исказивший грехом свое подобие с Создателем. Но женщина зажгла светильник, потому что Премудрость Божия явилась в человечестве. Потому что светильник есть свет в скудели, а свет в скудели есть Божество во плоти. Об этой именно скудели Своей плоти говорит Сама Премудрость: изсше яко скудель крепость моя (Пс. 21, 16). Поелику скудель в огне крепнет, то крепость Ее высохла, яко скудель, потому, что Она скорбью страдания укрепила принятую плоть к славе Воскресения. Но с возжженным светильником женщина перетряхивает дом ^[2]; потому что, как только Божество Его (Спасителя) просияло через тело, тотчас потряслась вся наша совесть. Ибо дом перетряхивается, когда от размышления о своей виновности возмущается человеческая совесть. Это слово: перетряхивание не противоречит тому, которое в других изданиях читается: пометет, именно потому, что нечистая душа не очищается от привычных пороков, если прежде не перетряхивается страхом. Итак, по перетряхивании дома обретается драхма; потому что, когда совесть человека возмущается, тогда восстановляется в человеке подобие с Создателем. И обретши созывает другини и соседы, глаголющи: радуйтеся со мною, яко обретох драхму погибшую. Что это за другини и соседки, если не те Власти небесные, о которых мы сказали выше? Они тем ближе к верховной Премудрости, чем более приближаются к Ней благодатью непрестаемого видения. Но мы отнюдь не должны оставлять без внимания и того, почему эта женщина, через которую изображается Премудрость Божия, имела по смыслу притчи десять драхм, из коих одну потеряла, а после тщательного отыскивания ее нашла? Потому что Господь создал Ангелов и человеков для познания Его; когда Он хотел установить это навечно, тогда, без сомнения, Он сотворил оное по подобию Своему. Но женщина имела десять драхм, потому что девять чинов Ангельских. Но чтобы было полное число избранных, десятым сотворен человек, который даже после преступления не погиб для Создателя своего; потому что вечная Премудрость, сияющая чудесами из скудельного сосуда, восстановила его плотью.

Но мы сказали, что девять чинов Ангельских, именно потому, что, по свидетельству Священного Писания, знаем Ангелов, Архангелов, Силы, Власти, Начала, Господства, Престолы, Херувимов и Серафимов. Ибо, что есть Ангелы и Архангелы, об этом свидетельствуют почти все страницы Священного Писания. О Херувимах же и Серафимах, как известно, часто говорят книги пророческие. А имена четырех чинов перечисляет апостол Павел ефесянам, говоря: превыше всякаго Началства и Власти, и Силы и Господства (Еф. 1, 21). Он же опять, обращаясь к колоссянам, говорит: аще Престоли, аще Господствия, аще Начала, аще Власти (ср.: Кол. 1,16). Господства, Начальства и Власти он уже описал, говоря к ефесянам, но, намереваясь говорить о том же колоссянам, он наперед сказал о Престолах, о которых ничего не говорил ефесянам. Итак, когда к тем четырем, о которых он сказал ефесянам, то есть к Начальствам, Властям, Силам и Господствам, присоединены будут Престолы, то выйдет пять чинов, поименно упоминаемых. Присовокупив к ним Ангелов и Архангелов, Херувимов и Серафимов, без сомнения, выйдет девять чинов Ангельских. Поэтому и тому Ангелу, который сотворен первым, через пророка говорится: ты еси печать уподобления, исполнен премудрости и венец доброты. В сладости рая Божия был еси (Иез. 28, 12—13). Здесь надобно заметить, что он создан не по подобию Божию, но называется отпечатком подобия, так что, чем тонее в нем естество, тем вернее на нем отпечатлевается образ Божий. В этом месте тотчас присовокупляется: всяким камением драгим украсился еси: сардием, топазием и ясписом, хрисолитом, ониксом и бериллом, сапфиром, карбункулом и смарагдом (ср.: Иез. 28, 13) ^[3]. Вот он поименовал девять наименований камней именно потому, что девять чинов Ангельских. Перед этими именно чинами был выставлен тот первый Ангел столь украшенным и величественным для того, чтобы он был славнее в сравнении с ними, будучи превознесен перед всеми чинами Ангелов.

Но для чего нам подробный перечень хоров устоявших Ангелов, если мы не скажем утонченно и об их служениях? Ибо Ангелами на греческом языке называются «вестники», а Архангелами — «высшие вестники». И надобно знать, что слово Ангелы есть наименование их должности, а не естества. Ибо хотя эти святые духи небесного отечества всегда суть духи, но не всегда могут быть называемы Ангелами; потому что они тогда только Ангелы, когда через них что-либо возвещается; поэтому и через Псалмопевца говорится: творяй Ангелы Своя духи (ср.: Пс. 103, 4). Ясно, он как бы так говорит: «Тот, Кто всегда имеет их духами, делает их, когда благоугодно, Ангелами». Но те, которые возвещают меньшее, называются Ангелами, а возвещающие о важнейшем называются Архангелами. Поэтому-то к Деве Марии посылается не простой Ангел, но Архангел Гавриил (ср.: Лк. 1, 26). Потому что на это высшее служение подобало идти высшему Ангелу, так как он возвещал о том, что выше всего. Поэтому они еще называются и частными именами для обозначения словами того, что они могут совершать на деле. Ибо в оном святом граде, полном совершенного ведения о видении всемогущего Бога, собственные имена даются не для того, чтобы нельзя было знать их лица без имен; но, когда они приходят к нам для какого-либо служения, тогда у нас носят имена по служениям.

Ибо Михаил значит «кто, яко Бог», а Гавриил — «мужество Божие», Рафаил же — «врачевство Божие». И когда только проявляется что-либо дивное по могуществу, тогда посылается Михаил, дабы из самого события и имени дать разуметь, что никто не может соделать того, что силен совершить Бог. Поэтому-то и оный древний враг, который по гордости пожелал быть подобным Богу, говоря: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой, сяду на горе высоце, на горах высоких, яже к северу: взыду выше облак, буду подобен Вышнему (Ис. 14, 13—14), когда, в конце мира долженствующий погибнуть на последним суде, будет лишаем своей силы, сотворит брань с Михаилом Архангелом, как говорит Иоанн: Михаил и Ангели его брань сотвориша со змием (Апок. 12, 7), для того чтобы тот, кто по гордости превозносился до уподобления Богу, перед погибелью вразумлен был Михаилом, что никто в гордости не смеет возвышаться до уподобления Богу. К Марии же посылается Гавриил (см.: Лк. 1, 26), который называется «мужеством Божиим». Ибо он приходил возвещать о Том, Кто благоволил явиться смиренным для сокрушения медных врат ада. О Нем, через Псалмопевца, говорится: возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная: и внидет Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь крепок и силен, Господь силен в брани (Пс. 23, 7—8). И еще: Господь сил, Той есть Царь славы (Пс. 23, 10). Итак, через «мужество Божие» долженствовал быть возвещенным Тот, Кто, как Господь сил и силен в брани, приходит на брани против адской силы. А Рафаил значит, как сказали мы, «врачевство Божие» именно потому, что, когда он прикоснулся к очам Товита, как бы по обязанности врачевания, тогда прогнал мрак слепоты его (см.: Тов. 11, 9—13). Следовательно, тому, кто посылается для врачевания, прилично называться именно «врачевством Божиим». Но поелику мы прояснили имена Ангелов, то теперь остается кратко объяснить самые названия должностей.

Ибо Силами называются именно те духи, через которых чаще совершаются знамения и чудеса. Властями же называются те, которые преимущественно перед прочими получили в свое распоряжение то, чтобы их власти подчинены были противные власти для обуздания, дабы сии последние не могли искушать сердца людей настолько, насколько хотят. Началами называются те, которые начальствуют даже над добрыми Ангелами, которые, распоряжаясь, когда что-либо надобно сделать, начальствуют над другими подчиненными, располагая их исполнять Божественное служение. А Господствами называются те, которые высокостью превосходят даже власть Начал. Ибо начальствовать — значит быть первым перед другими, а господствовать — значит даже обладать всеми подчиненными. Поэтому те Ангельские воинства, которые отличаются дивным могуществом, называются Господствами потому, что им подчинены прочие в повиновение. Престолами же наименованы те воинства, перед которыми всегда председательствует всемогущий Бог для изречения суда. Поелику же мы на латинском языке престолы называем седалищами, то Престолами Божиими названы те, которые исполнены такою благодатью Божества, что Господь сидит на них и через них изрекает суды Свои. Поэтому и, через Псалмопевца, говорится: сел еси на престоле, Судяй правду (ср.: Пс. 9,5). Херувимом же называется «полнота ведения». И высшие оные воинства названы Херувимами потому, что они столько полны совершеннейшего ведения, сколько ближе созерцают славу Божию; так что по образу твари они тем полнее все ведают, чем ближе по заслуге достоинства приближаются к видению своего Создателя. А Серафимами называются те сонмы святых духов, которые по исключительной близости пламенеют несравнимою любовью к своему Создателю. Ибо Серафимами называются «пламенеющие, или пылающие». Поелику они соединены с Богом так, что между ними и Богом нет уже никаких других посредствующих Духов, то они тем более пламенеют, чем непосредственнее видят Его. Любовь их есть подлинно пламя; потому что, чем яснее они видят славу Божества Его, тем сильнее пламенеют любовью к Нему.

Но что за польза для нас обсуживать это об Ангельских духах, если мы не позаботимся еще через приличное размышление приноровить того к нашему усовершенствованию? Поелику высшее оное гражданство состоит из Ангелов и человеков, и, по нашему мнению, в него взойдет столько рода человеческого, сколько там осталось избранных Ангелов, как написано: определил пределы языков по числу Ангелов Божиих (ср.: Втор. 32, 8), то должны и мы извлечь нечто из оных разделов высших граждан в пользу нашего обращения и добрыми расположениями воспламенить самих себя к приращению добродетелей. Поелику же, по нашему мнению, туда взойдет такое множество людей, какое множество осталось Ангелов, то следует, чтобы сами уже люди, возвращающиеся в небесное отечество, при возвращении туда подражали чему-либо заимствованному из их сонмов. Ибо обращения каждого человека точно соответствуют чинам сонмов и примеряются к их участи подобием обращения. Ибо есть многие, которые получают мало и, однако же, об этом самом малом не перестают с благоговением возвещать братиям. Следовательно, они стремятся в число Ангелов. И есть некоторые, которые, будучи исполнены дара Божественной щедроты, усиливаются и приобретать, и возвещать высшее ведение о небесных тайнах. Итак, куда они примеряются, если не к числу Архангелов? И есть другие, которые творят дивные дела и являют поразительные знамения. Следовательно, куда их причислить, если не к состоянию и числу вышних Сил? А есть еще другие, которые изгоняют злых духов из тел бесноватых, и изгоняют их силой молитвы и принятой над ними властью. Следовательно, где они получат награду свою, если не в числе Властей небесных? Есть еще другие, которые по принятии сил превышают заслуги даже избранных людей, и, будучи лучшими из добрых, они начальствуют даже над избранными людьми, и, будучи лучшими из добрых, они начальствуют даже над избранными братиями. Следовательно, где их место, если не в числе Начал? И опять есть некоторые, которые над всеми и всеми пожеланиями в самих себе господствуют так, что по всей справедливости между людьми называются богами чистоты; поэтому и к Моисею говорится: вот Я поставил тебя Богом фараону (ср.: Исх. 7, 1). Следовательно, куда стремятся эти люди, если не в число Властей? Есть еще другие, которые, владычествуя с особенной заботливостью над самими собой и с тщательным вниманием рассматривая самих себя, всегда содержа в сердце страх Божий, приемлют в обязанность добродетели возможность даже других судить праведно. Поелику в их душах подлинно всегда присуще Божественное созерцание, то на них, как на престоле, Господь сидит, испытует дела других и со Своего седалища дивно всем распоряжается. Следовательно, что же они, если не Престолы Своего Создателя? Или куда они приписываются, если не к числу горних Престолов? Поелику через них управляется Святая Церковь, то большей частью ими судимы бывают даже избранные за некоторые действия своей слабости. И есть некоторые, которые настолько полны любовью к Богу и ближнему, что по праву должны именоваться Херувимами. Поелику, как сказали мы, Херувимом называется «полнота ведения», а по слову Павла, мы знаем, что исполнение закона любы есть (ср.: Рим. 13, 10), то все те, которые преимущественно перед прочими полны любовью к Богу и ближним, получили воздаяние за свои заслуги в числе Херувимов. И есть еще другие, которые, будучи воспламенены огнем вышнего созерцания, дышат одним желанием Своего Создателя, ничего уже не желают в этом мире, питаются одной любовью к вечности, отвергают все земное, высятся мыслью над всем временным, любят и пламенеют и в самом своем пламени находят успокоение, любя, пламенеют, говоря, воспламеняют других и, кого они касаются словом, тех тотчас заставляют пламенеть любовью к Богу. Следовательно, чем же мне назвать, если не Серафимами, тех, коих сердце, превращенное в огнь, светит и жжет, потому что они и просвещают умственные очи для горнего, и, разжигая слезами, очищают ржавчину грехов? Итак, те, которые воспламенены такой любовью к своему Создателю, где получили воздаяние за свое призвание, если не в числе Серафимов?

Но когда я это говорю, тогда вы, возлюбленнейшая братия, взойдите внутрь самих себя, пересмотрите ваши сокровенные дела и помышления. Смотрите, есть ли внутри вас что-либо доброе, уже содеянное вами; видите ли, что вы найдете воздаяние за свое звание в числе этих сонмов, о которых мы кратко сказали. Но горе той душе, которая не замечает в себе ни одного из тех добрых дел, которые мы перечислили, и тем большее угрожает ей горе, если она не понимает своего лишения даров и не оплакивает его. Итак, кто таков, братия мои, о том сильно должно плакать, потому что он не плачет. Посему помыслим себе об обязанностях избранных и той добродетелью, которой можем, воспламенимся к любви толикого воздаяния. Не сознающий в себе благодати даров пусть плачет. А кто сознает в себе меньшие дары, тот да не завидует другим в больших; потому что и высшие оные чины блаженных духов так созданы, что одни поставлены выше других. Дионисий же Ареопагит, древний и досточтимый отец, говорит, что из низших сонмов Ангелов видимо или невидимо посылаются во внешний мир для исполнения служения именно потому, что для человеческих утешений приходят Ангелы и Архангелы. Ибо высшие оные сонмы никогда не отлучаются от горнего мира; потому что те, которые имеют высшие степени, отнюдь не исправляют обязанности внешнего служения. Этому по видимому противоречит то, что говорит Исаия: и послан бысть ко мне един от Серафимов, и в руце своей имяше угль горящь, егоже клещами взят от олтаря, и прикоснуся устнам моим (Ис. 6, 6—7). Но в этой мысли пророка надобно разуметь, что те духи, которые посылаются, получают наименование тех, коих обязанность исполняют. Ибо тот Ангел, который носит угль от алтаря для попаления грехов словесных, называется «Серафимом», потому что означает «пламень». Этот смысл, кажется, подтверждается еще тем, что говорит Даниил: тысяща тысящ служаху Ему, и тмы тем предстояху Ему (Дан. 7, 10). Ибо иное значит служить, а иное — предстоять; потому что служат Богу те, которые отходят и к нам для возвещения; а предстоят те, которые наслаждаются внутренним созерцанием, так что уже не посылаются для исполнения дел во внешнем мире.

Но поелику мы знаем, что в некоторых местах Писания нечто совершается через Херувимов, а нечто — через Серафимов, то мы не хотим решительно утверждать, сами ли они лично это делают или совершают через подчиненные воинства, которые, как сказано, приходя от высших, принимают и наименования высших; потому что этого мы не можем доказать ясными свидетельствами. Впрочем, мы наверное знаем, что для исполнения служения свыше одни Ангелы посылают других, именно по свидетельству пророка Захарии, который говорит: се, Ангел глаголяй во мне стояше, и ин Ангел исхождаше во сретение ему и рече к нему глаголя: тецы и рцы к юноши оному глаголя: плодовито населится Иерусалим (Зах. 2, 3—4). Ибо если Ангел к Ангелу говорит: тецы и рцы, то нет сомнения, что один посылает другого. Но посылаемые ниже тех, которые посылают. Впрочем, известно и то о воинствах посылаемых, что, когда они и к нам приходят, и тогда исполняют служение во внешнем мире так, что отнюдь не перестают пребывать в горнем мире через созерцание. Следовательно, они и посылаются, и предстоят; потому что, хотя Ангельский дух описуем, однако же Самый верховный Дух, Который есть Бог, неописуем. Итак, Ангелы и бывают посланными, и пред лицем Его суть, потому что, куда бы ни были посланы, они внутри Него текут.

Надобно еще знать, что большая часть чинов блаженных духов принимает на себя наименование ближайших чинов. Ибо Престолами, то есть «седалищами Божиими», мы назвали особенный чин блаженных духов, и, несмотря на это, через Псалмопевца, говорится: седяй на Херувимех, явися (Пс. 79, 2), именно потому, что в самих разделениях воинств Херувимы сопредельны Престолам, и Господь представляется седящим и на Херувимах по уровню их с сопредельным воинством. Так как в этом вышнем гражданстве есть некоторые частности для каждого чина, то есть и общность для всех; и, что каждый имеет в себе отчасти, тем в другом чине владеет вполне. Но одним и тем же именем вообще они не называются, для того чтобы тот чин, который принял вполне на свою обязанность какой-либо предмет, назывался именем сего предмета. Ибо Серафима мы назвали «пламенем», и, однако же, все они вместе пламенеют любовью к Создателю. Херувима же мы назвали «полнотой ведения», однако же кто не знает чего-либо там, где все вместе видят Самого Бога, Источника ведения? А Престолами называются те воинства, на которых приседит Создатель; но кто может быть блаженным, если в душе его не приседит Создатель его? Следовательно, что отчасти имеют все, то дано в частное наименование тем, которые приняли это вполне в свою обязанность. Всё там есть достояние каждого, потому что духи любовью сообщают один другому то, что имеют.

Но вот мы, углубляясь в тайны небесных граждан, далеко отступили от порядка нашего изъяснения. Итак, вздохнем перед теми, о которых говорили, но возвратимся к себе. Ибо должно помнить, что мы плоть. Между тем замолчим о тайнах неба, но рукою покаяния сотрем пятна нашего праха пред очами Создателя. Вот само Божественное милосердие обещает, говоря: радость будет на небеси о единем грешнице кающемся; и, однако же, через пророка, Господь говорит: егда реку праведнику: жизнию жив будеши: сей же уповая на правду свою и сотворит беззаконие, вся правды его не воспомянутся (Иез. 33, 13). Обсудим, если можем, икономию любви небесной. Стоящим она угрожает наказанием за то, если они упадут; а падшим обещает милосердие для того, чтобы они желали восстать. Тех устрашает, чтобы они не гордились добродетелями; этих успокаивает, дабы они не отчаивались по учинении пороков. Праведен ли ты, бойся гнева, дабы не пасть; грешен ли ты, берись за милосердие, чтобы встать. Но вот мы, уже падшие, устоять никак не могли, лежим в преступных наших пожеланиях. Но Тот, Кто создал нас правыми, ожидает еще и зовет, чтобы мы восстали. Отверзает объятия любви Своей и желает принять нас к Себе через покаяние. Но мы не можем и каяться надлежащим образом, если не узнаем способа этого самого покаяния. Потому что каяться — значит и оплакивать содеянные грехи, и оплакиваемых не творить. Ибо, кто оплакивает грехи, продолжая их, тот или притворяется, что он кается, или не имеет верного понятия о покаянии. Ибо что пользы, если бы кто оплакивал грехи роскоши и между тем продолжал бы еще быть чрезвычайно любостяжательным? Или что пользы, если бы кто стал оплакивать виновность в гневе и, однако же, был бы снедаем ненавистью? Но главное, о чем мы говорим, состоит в том, чтобы оплакивающий грехи не продолжал оплакиваемых и скорбящий о пороках страшился впадать в пороки.

Ибо с особенным вниманием надобно подумать о том, что тот, кто воспоминает о своих непозволительных действиях, должен воздерживаться от некоторых из них, даже дозволенных, так как через это он обязан удовлетворить своему Создателю, чтобы учинивший запрещенное отказывал самому себе даже в дозволенном и воспоминающий о великих своих беззакониях укорял самого себя даже за малейшие. Я говорю: малейшие, хотя этого не подтверждаю свидетельствами Священного Писания. Закон Ветхого Завета ясно запрещает пожелание чужой жены (см.: Исх. 20, 17), а царю запрещает давать приказания воинам выше их сил, но не запрещает под угрозой наказания желать воды. Но все мы знаем, что Давид, пронзенный стрелой пожелания, и пожелал чужой жены, и взял ее (см.: 2 Цар. 11,4). За преступлением последовали достойные наказания, а он учиненное им зло исправил слезами покаяния. Когда он долго сидел против клинообразных ополчений врагов, тогда сильно захотелось ему пить воды из рова Вифлеемского (см.: 2 Цар. 23, 14—16). Избранные воины его, пробившись через средину ополчения врагов, невредимо принесли воды, сильно желаемой царем. Но муж, наученный наказаниями, тотчас укорил самого себя за желание воды, подвергавшее опасности воинов, и возлил ее Господу, как там написано: возлия ю Господеви (ср.: 2 Цар. 23, 16; 1 Пар. 11, 18). Потому что пролитая вода обращена в жертвоприношение Господу, так как он виновность пожелания заклал покаянием самоукорения. Итак, тот, кто некогда отнюдь не побоялся пожелать чужой жены, после устрашился даже того, что он пожелал воды. Это потому, что он, помня о совершении непозволительного, охладев уже к самому себе, воздерживался от позволительного. Помыслим о вышнем богатстве Создателя нашего. Он видит, что мы согрешили, и терпит.

Тот, Кто запретил нам грешить прежде преступления, не престает ожидать покаяния и после преступления. Вот нас призывает Сам Тот, Кого мы презрели. Мы отвратились от Него, но Он не отвращается. Поэтому хорошо, через Исаию, говорится: очи твои узрят Учителя твоего, и ушеса твоя услышат словеса созади тебе увещавающаго (ср.: Ис. 30, 20—21) ^[4]. Человек как бы в лице был увещеваем, когда, сотворенный для праведности, принимал заповеди для праведности. Но когда презрел эти самые заповеди, тогда как бы спиною ума стал к лицу Создателя своего. Но вот Он и позади за нами следует и увещевает; потому что Он, хотя и презрен нами, однако же не престает еще призывать нас. Мы как бы спиной стали к лицу Того, Которого слова презираем, заповеди отвергаем; но Он, стоя позади нас, призывает нас отвергшихся; хотя и видит, что Его презирают, однако же через заповеди взывает, через терпение ожидает. Итак, подумайте, возлюбленнейшая братия, если бы при разговоре с кем-либо из вас вдруг раб его возгордился и обратился к лицу его спиною, то ужели бы презираемый господин его не наказал гордости, не наложил ему ран за строптивое обращение? Но вот мы, согрешая, обратились спиною к лицу нашего Создателя, и, несмотря на это, Он терпит нас. Гордостно отвратившихся Он благоснисходительно зовет назад, и Тот, Кто мог оттолкнуть отвращающихся, дает обещания, чтобы мы возвратились к обязанностям. Такое-то милосердие нашего Создателя смягчает жестокость нашей виновности, и человек, который по содеянии зла мог подвергнуться поражению, должен краснеть, по крайней мере, когда его ожидают.

Я, братия, кратко расскажу вам о событии, о котором я узнал от почтенного мужа Максимилиана, бывшего тогда настоятелем моего монастыря и пресвитером, а ныне епископа Сиракузского. Итак, если мы со вниманием послушаем о нем, то думаю, что оно доставит любви вашей немалую пользу. В наши еще времена жил некто Викторин, который назывался и другим именем — Емилианом, по умеренности жизни достаточный человек; но поелику при богатстве вещей преобладает греховность плоти, то он впал в некоторое преступление, которое долженствовало бы устрашить его, да подумает о необычайности своей смерти. Проникнутый размышлениями о своей виновности, он сам восстал против себя самого, оставил в этом мире все и поступил в монастырь. В этом монастыре он показал такое смирение и такие подвиги покаяния, что все братия, которые там возрастали любовью к Богу, принуждены были презирать свою жизнь, когда видели его покаяние. Ибо он со всем напряжением души старался распять плоть, переломить собственную волю, потаенно молиться, омывать себя ежедневными слезами, желать себе презрения, страшиться почтения от братии. Итак, он привык предварять ночные бдения братии; и поелику гора, на которой стоял монастырь, с одной стороны в потаенной части выдавалась, то он имел обыкновение выходить туда прежде бдений, для того чтобы, тем свободнее ежедневно изнурять себя плачем покаяния, чем потаеннее было место. Ибо он взирал на строгость грядущего Судии своего и, уже соглашаясь с Тем же Судиею, наказывал в слезах виновность своего преступления. Но в одну ночь бодрствующий настоятель монастыря, увидев его тайно выходящего из обители, тихо пошел за ним издали. Когда сей увидел его в горной пещере простершегося на молитве, тогда хотел дождаться, когда он встанет, чтобы узнать самую даже терпеливость его молитвы, как вдруг пролился с неба свет на того, кто лежал простертым на молитве; и такая ясность распространилась в оном месте, что вся часть той стороны поблекла от того же света; увидев это, авва испугался и убежал. И когда после продолжительного времени тот же брат возвратился в монастырь, авва его, чтобы узнать, сознавал ли он над собою пролияние толикого света, старался выведать от него, говоря: «Где ты, брате, был?». Но он, думая, что может скрыться, отвечал, что он был в монастыре. При отрицании его авва вынужден был сказать, что видел. Но тот, видя, что открыт, открыл и то, что было тайною для аввы, присовокупляя: «Когда ты видел свет, нисходящий на меня с неба, тогда вместе приходил и глас, глаголющий: “Грех твой отпущен”». И хотя всемогущий Бог мог и молча очистить грех его, однако же, издавая глас, осиявая светом, Он хотел примером Своего милосердия потрясти наши сердца к покаянию. Мы удивляемся, возлюбленнейшая братия, что гонителя Своего, Савла, Господь с неба поверг, с неба говорил ему. Вот и в наши времена грешник и кающийся слышал голос неба. Тому было сказано: что Мя гониши? (Деян. 9, 4). А этот сподобился услышать: «Грех твой отпущен». Этот кающийся грешник по заслугам гораздо ниже, нежели Павел. Но поелику в этом событии мы говорим еще о Савле, дышавшем жестокостью убийства, то смело можно сказать, что Савл за гордость услышал голос упрека, а сей за смирение — голос утешения. Сего Божественная любовь восстановляла, потому что смирение ниспровергало; того Божественная строгость смиряла, потому что гордость возвышала. Итак, братия мои, имейте упование на милосердие Создателя нашего; обдумывайте, что вы делаете, передумывайте, что вы сделали. Взирайте на щедрость вышней Любви и со слезами идите к милосердному Судии, когда Он еще ожидает. Ибо, размышляя, что Он праведен, не оставляйте без внимания грехов ваших; а размышляя, что Он любвеобилен, не отчаивайтесь. Дерзновение к Богу дарует человеку Богочеловек. Для кающихся нас есть великая надежда на то, что нашим Посредником соделался Судия наш, Который живет и царствует

Блаженный Феофилакт Болгарский

Толкование на Послание святого апостола Иуды

Содержание послания святого апостола Иуды

Апостол Иуда Фаддей пишет это послание к тем, которые уже уверовали. Повод к написанию был следующий. Появились некоторые люди и учили, что грех безразличен, и отвергали Христа. Апостолу нужно было писать и утвердить братьев. И он, во-первых, убеждает их подвизаться за преданную им веру и пребывать в ней; потом, опровергает лжеучителей, как обманщиков, и заповедует верующим не иметь никакого общения с ними, зная, что недостаточно быть только призванным, но нужно еще ходить достойно призвания. Ибо хотя в древности Господь вывел народ Свой из Египта, но, когда народ этот не пребыл Ему верен, погубил его. Не пощадил Господь и ангелов, не соблюдших своего чина. Поэтому должно удаляться от лжеучителей. Ибо и Михаил Архангел не потерпел хулы диавола. Посему апостол учит, что лжеучители погибнут, как содомляне. Потом преподает нравственные правила, и молитвой ко Господу об утверждении верующих в вере их оканчивает послание.

Оглавление послания святого апостола Иуды

О внимательности к вере во Христа по причине появления нечестивых и развратных людей. О предстоящем наказании их по подобию древних грешников и злодеев. Горе им за соблазн, нечестие, разврат, хулы, и лицемерие, чтобы обмануть. О твердости тех, кому пишет, в вере и о их сочувствии и пощаде к ближнему в видах спасти чрез святую жизнь. Молитва за них об освящении и чистом дерзновении и славословие Богу.

Толкование

Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова, призванным, которые освящены Богом Отцем.

По моему мнению, для этого апостола достаточно было, в доказательство своего достоинства, после того, как назвал себя рабом Христовым, указать еще на родство свое с Иаковом. Ибо Иакова все восхваляли за его добродетель. Это обстоятельство должно было и этому апостолу доставить большее доверие от слушателей к учению слова, так как сомнительно, чтобы общник в рождении и крови оказался и в нравах весьма далеким от того, с которым имел общение в родстве, особенно тот, кто служит одному Владыке Христу и равномерно с единокровным несет бремя рабства.

И сохранены Иисусом Христом: милость вам и мир и любовь да умножатся.

Господь сказал: никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец Мой (Иоан. б, 44). Этот блаженный муж показывает, что ныне оправдалось это Слово. Ибо говорит, что любимые Отцом сохранены Иисусом Христом, почему и называет их призванными, так как они не сами собой пришли, но привлечены и призваны Отцом. Он желает, чтобы им умножились милость, мир и любовь; милость потому, что мы призваны Богом и восприняты в рабы Его по благоутробию милости; мир потому, что и его даровал нам Сам Бог и Отец, примирив с Собой нас, оскорбивших Его, чрез Сына Своего Иисуса Христа; любовь потому, что Единородный Сын Божий предал Себя на смерть за нас по любви к нам. Итак, апостол молит, чтобы дары эти были у верующих в избытке, подобно как и Давид взывает ко Господу: продли милость Свою к знающим Тебя (Псал. 35, 11). Побуждаемые этими спасительными примерами, и мы, при нелицемерном расположении к ближнему своему, должны жить достойно Призвавшего нас.

Возлюбленные! имея все усердие писать вам об общем спасении, я почел за нужное написать вам увещание.

Здесь апостол указывает побуждение к написанию послания. Именно: он пишет настоящее послание, заботясь о спасении верующих, чтобы они по простоте не увлеклись гнуснейшими еретиками, пишет с тем, чтобы чрез описание развратной жизни еретиков обнаружить их и сделать явными для незнающих. О них говорил уже и апостол Петр, но апостол Иуда пишет пространнее. Говорит, что они предназначены (ст. 4); потому что апостолы Петр и Павел писали уже, что в последнее время придут обольстители такого рода (2 Петр, 1, 1-2; 3,3; 2 Тим. 3, 1-8). Еще прежде них Сам Христос говорил: многие придут под именем Моим и многих прельстят; не ходите в след их (Лук. 21, 8); потому что, называя себя христианами, они этим именем обманут многих. Апостол говорит о последователях гнуснейших Николая, Валентина и Симона. Ибо они, будучи чревоугодниками и невоздержанными, придавали своему учению благовидный покров, чтобы найти доступ в дома и пленить женщин, погрязших в грехах. Выдумав некоторые ночные обряды, они предались разврату. От этого происходит и то, что они отвергают Господа нашего Иисуса Христа. Ибо как не отвергнуться Его тем, кои нечистой жизнью отгоняют от себя Учителя всякого целомудрия? Ибо что общего у света с тьмой (2 Кор. 6, 14)?

Подвизаться за веру, однажды преданную святым. Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные (προγεγραμμενους) к сему осуждению, нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа.

Увещевает тех, которые однажды признали Господа нашего Иисуса Христа Спасителем и уверовали в Него, чтобы подвизались за веру. Ибо, если мы приняли вочеловечившееся Слово и однако говорим, что Иной Тот, Который прежде веков от Отца, и Иной Тот, Который от Матери, и что Сей — особое лице, то как не отвергаемся единого Господа и Владыки? Ибо Господь Иисус един по единению домостроительства; потому что предвечное Слово Божие и Бог, имея насажденную в славу Божества плоть, воспринятую Им от Святой Девы, с самого зачатия, есть Один и Тот же Владыка всех.

Я хочу напомнить вам, уже знающим это, что Господь, избавив народ на земли Египетской, потом неверовавших погубил, и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня. Как Содом и Гоморра и окрестные города, подобно им блудодействовавшие и ходившие за иною плотью, подвергшись казни огня вечного, поставлены в пример.

Сказав о разврате нечестивых николаитов, валентиниан и маркионитов, присовокупляет и то, что Господь избавил народ из земли египетской, и так далее. Этим показывает, что Основатель Ветхого и Нового Завета есть один и тот же Бог, а не как эти гнусные говорят, будто один Бог, гневный и жестокий, дал Ветхий Завет, а другой Бог, негневный и человеколюбивый, дал Новый Завет. Тем же показывает и то, что ныне нечествующие не останутся ненаказанными, как не остались вышедшие из Египта. Ибо хотя Бог превосходной Своею силой и по клятве отцам их освободил их от египетского рабства, однако, когда они преступили закон, не оставил их без наказания, но воздал им должное возмездие: им нисколько не помогли ни благоволение Божие к предкам их, ни сверхъестественная сила чудес; и те, кои тогда перешли Чермное море посуху, впоследствии за отступления от веры погибли. Тех же, которые, получив честь ангельского достоинства, по нерадению не пребыли в первоначальном своем состоянии, но отринули данный им благостью небесный образ жизни, Бог сокрыл в наказание на суд, то есть на осуждение, великого дня; ибо это значит слово соблюдает. Почему и Господь говорит: идите в огонь, уготованный диаволу и ангелам его (Матф. 25, 41). В пример того, что их обнимет неугасающий огонь, приводятся и жители Содома.

Плотью иной называет мужескую природу, как не служащую такому соитию, чтобы рождать. Ибо к такому соитию способна плоть женская, по изречению прародителя: кость от костей моих, и плоть от плоти моей (Быт. 2, 23), а плоть мужчины, как сказал я, чужда такого соития. Да и женская плоть, по законам, одна для одного есть своя и собственная плоть, а смешивающаяся со многими есть иная и чужая и в сквернении мало отстающая от мужеской.

Так точно будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти. Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: “да запретит тебе Господь”.

Выставив упомянутые сейчас примеры, апостол предоставил подразумевать следствие их самому слушателю. Какое же? Если так поступил Бог с этими, не посмотрев на прежний их хороший жребий, то ужели нынешних нечестивцев избавит то, что для людей пришел в мир Сын Божий, претерпел за них поношение и понес страдания? Никто не может сказать этого. Ибо хотя Он человеколюбив, однако и праведен по истине, и по истинному правосудию не пощадил согрешивших, а по человеколюбию ввел в Царство блудниц и мытарей (Матф. 21, 31). Такое вытекает следствие; но апостол опустил оное, и сделал так или потому, что мы высказали пред сим, или же по примеру святого Петра, когда он говорил: если Бог ангелов согрешивших не пощадил (2 Пет. 2, 4), и т. д. Так говорим об этом. Слова же: мечтатели, которые оскверняют плоть сказаны с удивительной скромностью; ибо выражением мечтатели апостол только намекнул на крайне постыдную сторону дела. Обнаружим ее отчасти и насколько прилично, заимствовав сведения об этом из сочинения святого Епифания Кипрского, названного им Панарием. Он говорит: эти блудники и сквернавцы, постыдно соединяясь с женщинами, не спускают семя в утробу, но, не докончив осквернения, берут его в руки свои и тотчас влагают в уста женщинам, с которыми растлевались, и таким образом нечистые отступают друг от друга, воображая, что сделали что-то великое. Эту-то нечистую пригоршню, за неоконченность дела, и называет апостол мечтательностью, ибо подобное осквернение бывает во время сна. Оскверняя таким гнусным приношением плоть свою, они еще безумно восстают против Божеской природы, отвергая Ее господство и владычество над всем. Об этом пространнее высказался святой Ириней, епископ Лионский, в сочинении своем “обличение лжеименного разума”. Иначе: апостол свидетельствует о разврате еретиков, говоря, что они в жизни нечисты, а в знании весьма гнусны. Они, говорит, отвергают начальства, то есть отвергают совершение таинства Христова, – отвергают потому, что вместо ангельских таинств совершают свои скверны.

Злословят высокие власти (δοξας). Под властями должно разуметь разные мнения мудрых мужей, называемые у знатных эллинов положениями (θεσεις), под которыми разумеют они мнения возвышенные, доступные не всякому, но знакомым с философией. Свидетель сказанного нами апостол Павел. Когда афиняне привели его в ареопаг и он проповедал им учение о Боге, то сочли его пустословом (Деян. 17 гл.). Итак, как учение апостолов называли пустословием, так и вышесказанное называли властями. Поэтому-то, говоря о людях богодарованных и богодухновенных, и употребил апостол Иуда слово власти, как обычное и всем известное. Другое объяснение: властями называет, может быть. Ветхий и Новый Завет. Или: властями называет церковные власти, которые злословили, как дает знать в третьем послании своем возлюбленный Иоанн (ст. 9- 10), который пишет, что Диотреф поносит их злыми словами. Так как апостол упомянул о злословии, то не одних хульников уцеломудривает, но и всех людей убеждает не осквернять языков своих таким злом, не употреблять его даже и против достойных оного, и говорит: Михаил Архангел, и т. д. Он говорит как бы так: они поспешно и неудержимо злословят всякого; но этого не должно быть. Ибо несправедливо злословить и заслуживающих злословия, как видно из поступка архангела Михаила. Споря с диаволом о теле Моисеевом, он мог бы упрекнуть диавола за бесстыдство, однако не сделал этого, а только сказал ему: Бог да запретит тебе, диавол! Иначе. Если так поступил архангел, то и мы, в споре с человеком, братом и единородным нашим, не должны употреблять злословия. Спор же о теле Моисеевом был такой. В апокрифах говорится: архангел Михаил служил при погребении тела Моисеева; диавол не допускал этого, но поставлял Моисею в вину убийство египтянина и за такую вину признавал Моисея недостойным погребения. Апостол Иуда напоминает об этом для того, чтобы не только научить нас не быть скорыми на злословие, но и представить нам, что все люди, по исходе из тела, должны дать отчет во всем; что Бог Ветхого и Нового Завета один и Тот же; что, по переходе нашем из здешнего мира, диавол вместе со своими злыми бесами восстает против наших душ, желая пресечь их благополучное шествие: он противодействует, а добрые ангелы сражаются за них, как видел это святой Антоний. Так могло случиться и тогда. Только Михаил отразил тогда диавола, запретив ему, но не своею властью, а предоставив суд Господу всех, сказав: Бог да запретит тебе, диавол!

А сии злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя. Горе им, потому что идут путем Каиновым, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают, как Корей.

Михаил, говорит, не потерпел хулений диавола против человека, то есть Моисея, а эти слагают хульные речи против учений, которых не знают; а что, но естественному стремлению, знают смешанно, как бессловесные животные, то преследуют, как кони. Горе им, потому что они пошли путем Каина чрез братоубийство; ибо, преподавая нечестивое учение братьям, то есть единородным человекам, убивают их злыми своими учениями, или: пожирая семя, убивают братьев своих в возможности, то есть тех, которых семя, доведенное до зрелости, привело бы в жизнь. Они пошли путем Валаама, потому что и свое делают для корысти, как Валаам. Пошли путем Корея, потому что, подобно ему, будучи недостойны, похитили себе учительское достоинство.

Таковые бывают соблазном на ваших вечерах любви; пиршествуя с вами, без страха утучняют себя. Это безводные облака, носимые ветром; осенние деревья, бесплодные, дважды умершие, исторгнутые; свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими; звезды блуждающие, которым блюдется мрак тьмы на веки.

В то время были еще совершаемы в церквах вечери, как говорит апостол Павел в послании к Коринфянам (1 Кор. 11, 21-22), называвшиеся агапами, или вечерями любви. Они, говорит, сходятся на вечери не ради пользы, в них заключающейся, но для того, чтобы найти случай обольстить неутвержденные души, как и апостол Петр говорит во втором своем послании (2, 14). Уподобляет таких людей подводным камням, безводным облакам, осенним деревьям и блуждающим звездам; ибо что у сих бывает по естеству, то еретиками делается по произволению. Как подводные камни, попадаясь плавающим неожиданно, бывают пагубны для них, так и еретики причиняют соучастникам в вечери неожиданное зло. Как безводные облака не прохлаждают дождем (ибо не имеют его в себе) те места, куда бывают занесены, гонимые ветром, но наводят на них мрак, так и еретики не орошают душ встречающихся им людей спасительным учением, но омрачают их самыми скверными своими повествованиями, гонимые злыми свойствами бесов. Осенние деревья дважды умирают, лишаясь плодов и теряя листья (ибо сухие в это время деревья кажутся лишенными своего украшения, блеска плодов и цветущего благоприличия листьев). Нечто подобное бывает и с еретиками. И они умирают дважды, теряя свой плод чрез поглощение семени и лишаясь благоприличия благоразумной жизни. Поэтому и искореняются они из рая Господня, то есть из Церкви, и вне ее собираются и бросаются в огонь вечный. Ибо какой корень будет иметь тот, кого за гнусность жизни все отвращаются? Называет звездами блуждающими. С ними сходны еретики не в том, будто красуются на тверди нашей веры и чрез них проходит солнце правды, Христос, приводящий добродетели в зрелость и оживотворяющий преданных им верных, но в том, что, представляясь принявшими на себя вид ангела света, как первоначальники их, бесы (2 Кор, 11, 13- 14), несутся только против учений Господа, чем и приближающихся к ним омрачают, и самим себе приготовляют вечный мрак. Уподобляет свирепым волнам. Имеют сходство и с ними; ибо, гонимые духами злобы, бешено и неудержимо в хулах на Бога пенятся своими срамотами и оканчивают непостоянную и удоборазрушимую срамоту своей жизни в пене гордых хулений. Ибо такова и пена волн, которой они уподоблены.

Слова без страха должно относить к словам утучняют себя. Утучняют себя без страха, то есть не страшась за неумение пасти осуждения, изреченного Господом: слепцы, водящие слепцов, вместе с пасомыми и сами падают в яму (Матф. 15, 14).

О них пророчествовал и Енох, седьмый от Адама, говора: “се, идет Господь со тьмами святых Ангелов Своих — сотворить суд над всеми и обличить всех между ними нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произносили на Него нечестивые грешники”. Это ропотники, ничем не довольные, поступающие по своим похотям (нечестиво и беззаконно); уста их произносят надутые слова; они оказывают лицеприятие для корысти. Но вы, возлюбленные, помните предсказанное Апостолами Господа нашего Иисуса Христа. Они говорили вам, что в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям.

К сказанному выше присовокупляет, что и Енох пророчествовал о предлежащем им наказании от Бога в последние дни, то есть в день праведного суда Божия. Между нечестивым и грешным разность такая: нечестивый грешит в отношении к Богу, а грешный уклоняется в делах жизни от цели правды. После сего, оставив уподобление нечестивых, уже самым делом приступает к обличению их, называя их ропотниками, укорителями. Ропотник — тот, кто сквозь зубы и несмело порицает неприятное ему, а укоритель —тот, кто всегда и над всем смеется. Эти гнусные суть ропотники и укорители. Они — ропотники; ибо не дерзают открыто пользоваться учением своим, по его гнусности, так как небезопасно обнародовать нечестие свое, соединенное с развратом и хулением. Они укорители, потому что клевещут на все чужое и на самую истину, чтобы тверже поставить свое собственное зло и разврат. Сказанное выше, что еретики, подобно Валааму, увлеклись мздой, теперь поясняет словами: они оказывают лицеприятие для корысти. Оказывать лицеприятие значит льстиво обращаться с начальниками.

Это люди, отделяющие себя (от единства веры), душевные, не имеющие духа.

Вот и иная вина этих гнуснейших людей. Они, говорит, не только сами гибнут, но и похищают питомцев Церкви (это значит отделяющие), то есть выводят их за пределы церковные, то есть пределы веры или и самой ограды церковной. Ибо собрания свои они показали пещерами разбойников, и других отводят от Церкви и приводят к себе. Делают же это потому, что суть люди душевные, то есть живущие по приличию мира. Ибо мы замечали уже, что Священное Писание имеет обычай назвать душою и жизнь. И апостол Павел говорит, что душевные люди не могут принимать того, что от Духа Божия (1 Кор. 2, 14). Итак, будучи душевными, они употребляют и учение душевное, о котором сказано: это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская (Иак. 3, 15), не имеющая Духа Божия.

А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни. И к одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня.

Душевные, говорит, поступают так, как мы изложили. А вы назидайте себя на Святом Духе и на святейшей вере вашей, то есть обновляйте себя в Духе Святом, то есть совершайте собрания свои в молитвенных зданиях своих по учению Духа Святого. И сами себя в любви Божией соблюдайте, то есть сохраняйте, ожидая милости от Господа, который в последний день воздаст вам жизнь вечную. А тех, если они удаляются от вас, обличайте, то есть обнаруживайте нечестие их пред всеми; если же они располагаются к уврачеванию, то не отталкивайте их, но принимайте по милости любви своей, спасая их от угрожающего им огня. Принимайте же их с милостью и со страхом, остерегаясь, чтобы принятие их, при беспечном вашем расположении к ним, не сделалось причиной погибели для вас самих, потому что они и твердых в вере увлекают в разлитие своего нечестия, а зло удобно перенимается.

Обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью. Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости, Единому Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господа нашего, слава и величие, сила и власть прежде всех веков, ныне и во все веки. Аминь.

Итак, принимайте их, но приступайте к ним со страхом, то есть с осторожностью, и с милостью к ним самим соединяйте ненависть к их скверным делам; даже к одежде, оскверненной плотью их, имейте омерзение и отвращение, потому что чрез прикосновение к плоти она и сама становится скверной. Или: принимая их, страхом будущего наказания приготовляйте их к тому, чтобы раскаялись и оказались достойными помилования. Оскверненная одежда есть жизнь, оскверненная многими преступлениями вследствие плотской страсти. Ибо о каждом человеке узнают, праведен он или неправеден, по образу жизни, как бы по одежде. Один имеет чистую одежду, добродетельную жизнь; другой — оскверненную, жизнь с делами злыми. Или, лучше: одежда, оскверненная плотью, есть такой навык и настроение совести, который развращает душу памятованием о порочных движениях и действиях плоти, смотря на которые постоянно, как на одежду свою, душа наполняется зловонием страстей. Ибо как от Духа чрез добродетели, постепенно прилагаемые одна к другой, образуется для души одежда нетления, облекшись в которую она становится прекрасной и преславной, так и от плоти, чрез постепенное присоединение одних страстей к другим, образуется некоторая нечистая и оскверненная одежда, сама собой показывающая свойства души и придающая ей иной вид и образ, а не Божий. Сказав это, апостол заключает послание свое молитвой, как печатью.

Конец послания святого апостола Иуды.

Текст приводится по изданию: Толкование блаженного Феофилакта Болгарского на Апостол. В 3 кн. М.: Лепта-Пресс, 2004. Кн. 1. С. 458-472.

Источник: Халкидон. Православная библиотека (http://halkidon2006.orthodoxy.ru)

Святитель Феофан Затворник

Ангел-хранитель

За каждым из нас числятся грехи, заблуждения, ошибки, горести, беды: а между тем, всему этому не следовало бы быть между нами, когда у каждого из нас есть свой ангел-хранитель. Отчего же это так? Уж, конечно, ангелы не попустили бы этого, если бы мы не сами были тому виною. А если они попускают, то или потому, что мы сами делаем себя недоступными ангельскому руководству, или потому, что своим противодействием уничтожаем и отвращаем все усилия ангелов содействовать нам в добре.

Прежде всего, надо всегда помнить, что у нас есть ангел-хранитель, и иметь к нему умное и сердечное обращение – и в обычном ходе нашей жизни, а тем более, когда чем либо она возмущается. Если нет такого обращения, то ангелу нет и способа вразумить нас. Когда кто идет к трясине или пропасти, заткнув уши и закрыв глаза, – что ты ему сделаешь и как поможешь? Кричать бы – так у него уши заткнуты; каким либо знаком показать опасность, – так глаза у него закрыты. Скажешь, пусть ангел за руку возьмет и остановит, или выведет на правильный путь. Да он, наверно, и готов так делать, ищет твою руку, чтобы взять ее и повести тебя, – да есть ли рука такая у тебя? Ведь не за телесную руку возьмет он тебя, хотя и это бывает в особенных случаях, – но за руку душевную, потому-что он и сам бесплотен. Душевная же рука есть деятельная сила, направленная и ревнующая о спасении. Когда в душе твоей есть такая ревность, то ангел Господень непременно возьмет тебя за нее и поведет; когда нет – за что ему взять тебя?

Скажешь опять: пусть же сам возбудит во мне желание спасения. Да он это и делает, прежде всего и усерднее всего. У тех, которые имеют это желание, он его поддерживает и укрепляет; а у кого нет, всячески старается возбудить. Но редко преуспевает в этом по причине великого нестроения, живущего в душе нерадивой. В такой душе все в смятении – и мысли, и чувства, и намерения; беспорядочный шум, как на базаре. В какой мере есть у нас этот недостаток внутреннего мира и собранности, в такой же мере он противоборствует ангельскому на нас воздействию. Как может ангел внушить нам что либо доброе, когда нет внимания? Как услышит такое внушение душа, когда в ней шум и смятение? Вот потому-то старания ангела-хранителя и остаются бесплодными для нас.

Таким образом, если хочешь пользоваться ангельским руководством и содействием, – укроти свою внутреннюю беспорядочность, собери свое внимание внутрь и стань у сердца своего. Ангел Господень тотчас это заметит, подойдет и начнет влагать тебе помыслы, возбуждающие в тебе желание спасения. Склонись на это внушение и примись ревновать о спасении – тогда ангел-хранитель не только тебя за руку возьмет, но на свои руки подымет, да не только поведет, а даже понесет по пути спасительному. Только и ты уж имей к нему постоянное умное и сердечное обращение, в ревности не ослабевай и внимание храни. Он станет учить тебя всему: что, когда и как делать, и чего не делать; а когда нужно, то и внешнее знамение даст в руководство.

Источник: pokrov-forum.ru

Преподобный Исаак Сирин

Чин сущностей Ангелов, демонов и человека

Из книги “Азбука духовная”

Всякая умопредставляемая сущность сокрыта для сущности, которая ниже ее; одна же от другой сокрыты они не по природе, а по движениям добродетелей; и говорю это о святых силах, о душевных чинах и о демонах. Первые от средних, и средние от третьих сокрыты и по природе, и по месту, и по движениям. Сущности же каждого чина, и сами для себя, и одна для другой в том же чине, видимы ли они, или невидимы, сокрыты по ведению, а от сущностей низшего чина – по естеству; потому что видение у существ бестелесных не вне их, как у существ телесных, но видеть им друг друга значит и добродетелями и мерою движений быть им внутри движений существ, ими видимых. Поэтому, если в равном уделе они досточестны, то, хотя и отдалены друг от друга, однакоже не мечтательно, но в нелживом видении, в истинном естестве, видят друг друга, кроме Причины всяческих. Которая, как единая достопокланяемая, превыше сея разности. Демоны, хотя и крайне нечисты, однакоже в чинах своих не сокрыты друг от друга, но не видят двух чинов (т.е. ангельского и душевного), которые выше их, потому что духовное видение есть свет движения, и он-то самый служит для них и зеркалом и оком. И как скоро омрачатся движения, существа не видят высших чинов. В собственном своем чине видят друг друга, так как они дебелее духовных чинов. И это имеет место в рассуждении демонов.

Души же, пока осквернены и омрачены, не могут видеть ни друг друга, ни себя самих, а если очистятся и возвратятся в древнее состояние, в каком созданы, то ясно видят сии три чина, т.е. чин низший их, чин высший, и друг друга. И не потому, что изменятся в телесный вид, увидят тогда ангелов или демонов, или друг друга; напротив того, узрят в самом естестве и в духовном чине. А если скажешь, что невозможно быть видиму демону или ангелу, если не изменятся они, не примут на себя видимого образа, то сие будет значить, что видит уже не душа, а тело. Но в таком случае какая нужда в очищении? Ибо вот, и нечистым людям по временам являются демоны, равно как и ангелы; впрочем, когда видят они, видят телесными очами, и здесь нет нужды в очищении. Но не то бывает с душею, достигшею чистоты; напротив того, видит она духовно, оком естественным, то есть, прозорливым, или разумным. И не дивись тому, что души видят одна другую, даже будучи в теле. Ибо представляю доказательство ясное, по истинности свидетельствующего, – разумею же блаженного Афанасия Великого, который в сочинении об Антонии Великом говорит: Великий Антоний, стоя однажды на молитве, увидел чью-то душу, возносимую с великою честию, и ублажил сподобившегося таковой славы; блаженный же был Аммун из Нитрии, и та гора, на которой жил святый Антоний, отстояла от Нитрии на тринадцать дней пути. Сим примером о трех, сказанных выше, чинах доказано уже, что духовные природы видят одна другую, хотя и удалены одна от другой, и что не препятствуют им видеть друг друга расстояние и телесные чувства. Подобно и души, когда достигают чистоты, видят не телесно, но духовно; потому что телесное зрение совершается открыто, и видит, что пред глазами, отдаленное же требует много видения.

Горние чины (духи) в бытии неисчетно – многи, и именуются по отличию и чину. Ибо почему названы Началами, Властями, Силами? Господствами наименованы, может быть, как отличенные честию. И они малочисленнее подчиненных им, как сказал святой Дионисий, епископ Афинский, но больше по власти и ведению, и очень разделены по величию своих чинов. Ибо простираются от чина в чин, пока не достигнут к единству паче всех великого и могущественного – Главы и основания всей твари. Главою же называю не Творца, но Стоящего во главе чудес дел Божиих. Ибо многие – ниже промышления премудрости Бога, их и нашего Творца, и столько ниже, сколько под ними состоящие – ниже их самих. Называю же низшими, разумею высоту и низость не в месте, но в силе ведения, сообразно с тою мерою, какую приобретают в сравнении с последующим, большим или меньшим, ведением. Ибо все сии духовные сущности Божественное Писание наименовало девятью духовными именами, и разделило их на три степени; и первую делит на великие, высокие и святейшие Престолы, многоочитых Херувимов и шестокрылатых Серафимов; вторую же степень – на Господства, Силы и Власти, и третью – на Начала, Архангелов и Ангелов. Чины же сии с еврейского толкуются: Серафимы – согревающие и сожигающие; Херувимы – обильные ведением и мудростию; Престолы – Божия опора и Божий покой; и сими именами названы чины сии по их действованиям. Именуются же Престолы, как досточестные. Господства – как имеющие власть над всяким царством, Начала – как устрояющие эфир, Власти – как властвующие над народами и над каждым человеком, Силы – как крепкие силою и страшные видением своим, Серафимы – как освящающие, Херувимы – как носящие, Архангелы – как бодрственные стражи, Ангелы – как посылаемые.

В первый день сотворено девять духовных природ в молчании, и одна природа – словом; и это – свет. Во второй день сотворена твердь. В третий день произвел Бог собирание вод и прозябение злаков; в четвертый – отделение света; в пятый – птиц, пресмыкающихся и рыб; в шестый – животных и человека. Устроение целого мира – долгота и широта; начало – восток; конец – запад; правая сторона – север; левая – юг. Целую землю поставил Бог, как одр; высшее небо – как кожу и свод, и куб; второе небо, как колесо, примкнутое к первому небу, и то, что примкнуто к небу и земле; океан – как пояс, окружающий небо и землю, а внутри его высокие горы, досязающие до неба, и позади гор Солнце, чтобы проходило там в продолжение целой ночи, и среди сих гор великое море, которое занимает около трех четвертей всей суши.

(Слово 17, стр. 68-71)

Источник: Православие и современность. Электронная библиотека

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Слово о смерти

Да поминаете день исхода вашего от земли Египетския вся дни жития вашего (Втор.16:3).

Смерть – великое таинство. Она – рождение человека из земной временной жизни в вечность. При совершении смертного таинства мы слагаем с себя нашу грубую оболочку – тело и душевным существом, тонким, эфирным, переходим в другой мир, в обитель существ, однородных душе. Мир этот недоступен для грубых органов тела, чрез которые, во время пребывания нашего на земле, действуют чувства, принадлежащие, впрочем, собственно душе. Душа, исшедшая из тела, невидима и недоступна для нас, подобно прочим предметам невидимого мира. Видим только при совершении смертного тайнодействия бездыханность, внезапную безжизненность тела; потом оно начинает разлагаться, и мы спешим скрыть его в земле; там оно делается жертвою тления, червей, забвения. Так вымерли и забыты бесчисленные поколения человеков. Что совершилось и совершается с душою, покинувшею тело? Это остается для нас, при собственных наших средствах к познанию, неизвестным.

Сокровенное таинство – смерть! До озарения человеков светом христианства, большею частию они имели о бессмертии души самые грубые и ложные понятия; величайшие мудрецы язычества только умозаключали и догадывались о нем. Однако сердце и падшего человека, как ни было мрачно и тупо, постоянно осязало, так сказать, свою вечность. Все идолопоклоннические верования служат тому доказательством: все они обещают человеку загробную жизнь – жизнь или счастливую или несчастную, соответственно земным заслугам.

Необходимо нам, кратковременным странникам на земле, узнать нашу участь в вечности. Если во время краткого здешнего странствования наши заботы сосредоточены на том, чтоб устранить от себя все печальное и окружить себя всем приятным, тем более должны мы озаботиться об участи нашей в вечности. Что совершает с нами смерть? Что предстоит душе за пределом вещественности? Неужели там нет воздаяния за добро и зло, совершаемые человеками на земле произвольно и невольно? Неужели нет этого воздаяния, тогда как зло на земле по большей части преуспевает и торжествует, а добро гонимо и страдает? Необходимо, необходимо нам раскрыть таинство смерти и увидеть невидимую телесными очами загробную будущность человека.

Таинство смерти объясняется нам Словом Божиим, а посредством действия Святого Духа соделывается даже доступным и открытым для чувств, очищенных и утонченных благодатию: Святый Дух, сказал апостол Павел, испытует глубины Божия, не только человеческие (1Кор.2:10).

Смерть – разлучение души с телом, соединенных волею Божиею и волею Божиею паки разделяемых. Смерть – разлучение души с телом вследствие нашего падения, от которого тело престало быть нетленным, каким первоначально создано Создателем. Смерть – казнь бессмертного человека, которою он поражен за преслушание Бога. Смертию болезненно рассекается и раздирается человек на две части, его составляющие, и по смерти уже нет человека: отдельно существует душа его, и отдельно существует тело его.

И тело продолжает существовать, хотя видим, что оно разрушается и обращается в землю, из которой взято: оно продолжает существовать в самом тлении своем; оно продолжает существовать в тлении, как семя в земле, в ожидании вторичного соединения с душою, после которого оно соделается уже неприкосновенным для этой видимой смерти. Тела особенных избранников Божиих противостоят тлению, будучи проникнуты обильно благодатию Божиею, и в самой сени смертной являют начала своего славного воскресения. Вместо зловония они издают благоухание; вместо того, чтоб разливать вокруг смертоносную заразу, они разливают исцеление всех недугов, разливают жизнь. Такие тела вместе мертвы и живы – мертвы по естеству человеческому, живы по присутствию в них Святого Духа. Они свидетельствуют, в каком величии и святости создан Богом человек, и что это величие, эта святость возвращены искуплением.

В то время, как тело уснуло сном смертным, что совершается с душою? Слово Божие открывает нам, что наши души по разлучении их с телами присоединяются – соответственно усвоенным ими в земной жизни добрым или злым качествам – к Ангелам света или к ангелам падшим. С ангелами они составляют по естеству своему один разряд существ, разделяясь по качеству, подобно им, добром или злом, усвоенными свободным произволением естеству, в первобытности непорочному и святому. Неоспоримые доказательства этому находим в Священном Писании и в писаниях святых Отцов. Господь обетовал покаявшемуся разбойнику немедленное преселение душою с креста в рай. Аминь глаголю тебе, сказал Он ему, днесь со Мною будеши в раи (Лк.23:43). Страдалец, нищий Лазарь, отнесен был, по кончине своей, Ангелами в отделение рая, называемое лоном Авраамовым, а умерший немилосердый богач, веселившийся во время земной жизни на вся дни светло, был низвергнут в ад (Лк.16:19-31). Души праведных, разлучившиеся с телами, наслаждаются блаженством на небе в ожидании воскресения тел, как повествует тайноведец Иоанн Богослов (Откр.6:10,11); во аде, в ужасных муках, ожидают его, грешники (Откр.20:13). Когда вострубит труба воскресения, тогда рай представит небожителей для славного соединения с телами их, которые оживут от гласа Сына Божия (Ин.5:25), как услышал этот голос четверодневный и уже смердящий Лазарь и ожил: ад представит мертвецов своих для Страшного суда и окончательного приговора. По изречении приговора и по исполнении его усугубится блаженство праведников, – грешники возвратятся в ад свой для сугубого мучения (Пс.9:18). О состоянии праведников по воскресении Господь возвестил, что они яко Ангелы Божии на небеси суть, равни бо суть Ангелом (Мф.22:30; Лк.20:36). Предвозвещая о Своем Втором Пришествии и Страшном Суде, Господь сказал, что тогда Он речет стоящим одесную Его праведникам: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира; а стоящим ошуюю грешникам речет: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф.25:34,41). И то достоверно, что воздаяние как праведников, так и грешников весьма различно. Правосудие Божие воздаст каждому человеку по делом его (Откр.22:12). Не только небесных обителей бесчисленное множество, по свидетельству Спасителя, но и ад имеет множество различных темниц и различного рода мучения: согрешивший в ведении биен будет много, согрешивший в неведении биен будет мало (Лк.12:47,48).

Христиане, одни православные христиане, и притом проведшие земную жизнь благочестиво или очистившие себя от грехов искренним раскаянием, исповедию пред отцом духовным и исправлением себя, наследуют вместе со светлыми Ангелами вечное блаженство. Напротив того, нечестивые, то есть неверующие во Христа, злочестивые, то есть еретики, и те из православных христиан, которые проводили жизнь в грехах или впали в какой-либо смертный грех и не уврачевали себя покаянием, наследуют вечное мучение вместе с падшими ангелами. Патриархи Восточно-Кафолической Церкви в Послании своем говорят: “Души людей, впавших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но еще до разлучения с настоящею жизнию покаявшихся, только не успевших принести никаких плодов покаяния, каковы: молитвы, слезы, коленопреклонения при молитвенных бдениях, сокрушение сердечное, утешение бедных и выражение делами любви к Богу и ближним, что все Кафолическая Церковь с самого начала признает богоугодным и благопотребным, – души таких людей нисходят во ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, надежды облегчения от них. Облегчение же получают они по бесконечной благости, чрез молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших, а особенно силою Бескровной Жертвы, которую в частности приносит священнослужитель для каждого христианина о его присных, вообще же за всех повседневно приносит Кафолическая и Апостольская Церковь” [1]. Смерть грешников люта (Пс.33:22), говорит Писание, а для благочестивых и святых она – переход от молв и смятений житейских к нерушимому спокойствию, от непрерывных страданий к непрерывному и некончающемуся блаженству, переход с земли на небо и соединение с бесчисленным сонмом святых Ангелов и бесчисленным сонмом святых человеков. В ненасытном созерцании Бога и в непрестанном горении любовию к Нему заключается высшее и существенное наслаждение небожителей. Преподобный Макарий Великий рассуждает об этом предмете следующим образом: “Когда исходит из тела душа человеческая, тогда совершается некое великое таинство. Если она повинна будет греху, то приступают к ней полчища демонов и ангелы сопротивные и силы темные, и похищают душу в область свою. И не должно сему как бы необычайному удивляться. Если человек, живя еще в сем веке, им покорился и повиновался, и соделался их рабом, тем более, когда исходит от мира, бывает ими пленен и порабощен. Также, напротив, в отношении лучшего состояния должно разуметь: святым Божиим рабам и ныне предстоят Ангелы, и святые духи сохраняют и окружают их. А когда из тела изыдут, лики Ангельские, восприяв их душу, относят в свою страну, в мир святыни, и приводят их к Господу” [2].

Уже то самое, что для душ человеческих предназначено одно место жительства, одинаковое наслаждение и одинаковая казнь с ангелами, служит указанием, что души – существа по всему подобные ангелам. Это очевидно из вышеприведенных слов Господа, сказавшего, что праведные человеки по воскресении подобны и равны Ангелам. Древним праведникам Аврааму, Лоту, Иакову и другим Ангелы являлись в виде мужей, и не вдруг познавали праведники, что явившиеся им не человеки, а бесплотные. По воскресении Христовом Ангелы явились женам-мироносицам в образе мужей, облеченных в блестящие белые ризы (Лк.24:4; Ин.20:12); при вознесении Христовом они явились Апостолам также в виде мужей, одеянных в белую одежду (Деян.1:10). Святые Отцы часто видели Ангелов светлыми белоризцами, а демонов – черными безобразными эфиопами. Господь, по воскресении Своем, внезапно стал посреди Апостолов, находившихся вместе в горнице. Апостолы устрашились, полагая, что видят дух; но Господь успокоил их, объяснив разность между явлением духа и явлением Своим в прославленном теле. Что смущени есте, сказал Он им, и почто помышления входят в сердца ваша? Видите руце Мои и нозе Мои, яко Сам Аз есмь: осяжите Мя и видите: яко дух плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща (Лк.24:38,39). Здесь не сказано, что дух не имеет никакого вида. Мало этого: предоставлено признавать, что духи, то есть ангелы и души, имеют вид; сказано только, что они не имеют плоти и костей, которые сохранило тело Христово и в прославленном его состоянии. Выразили свое понятие христиане иерусалимские, понятие, что духи имеют вид, признав духом виденного отроковицею Роди апостола Петра, чудесно избавившегося из темницы. Ангел его есть (Деян.12:13-15), сказали они. Святой Макарий Великий говорит, что Ангелы имеют образ и вид, так как и душа имеет свой образ и вид, и что этот образ, наружный вид как ангела, так и души, есть образ и вид внешнего человека в его теле [3]. Тот же угодник Божий научает, что ангелы и души, хотя и очень тонки по существу своему, однако, при всей тонкости своей, суть тела. Они – тела тонкие, эфирные, так как, напротив, наши земные тела очень вещественны и грубы. Грубое человеческое тело служит одеждою для тонкого тела – души. На глаза, уши, руки, ноги, принадлежащие душе, надеты подобные члены тела [4]. Когда душа разлучается с телом посредством смерти, она совлекается его, как бы одежды. Святой Макарий говорит, что совершеннейшие из христиан, очищенные и просвещенные Святым Духом, видят образ души, но такого совершенства и видения достигают между святыми весьма редкие [5]. Этот великий Отец утверждает, что у молящихся молитвою Духа душа во время молитвы иногда выходит из тела особенным непостижимым действием Святого Духа [6]. И в тот век, в который процветал в пустыне Египетского Скита Великий Макарий, в век высокого подвижничества монашеского, весьма редкие между святыми иноками сподоблялись видеть образ души; тем реже они ныне. Но и ныне они встречаются, по великой милости Божией и по неложному обетованию Господа Иисуса пребывать с верными учениками Своими до скончания века. По личному свидетельству такого избранника Божия, внезапно узревшего душу свою при обильнейшем благодатном действии молитвы, исшедшею из тела и стоящею на воздухе, она – эфирное, весьма тонкое летучее тело, имеющее весь вид нашего грубого тела, все его члены, даже волосы, его характер лица – словом, полное сходство с ним. Не только силы ума и сердца были при душе, но при ней была вся жизнь, а тело оставалось на стуле, как мертвое, как скинутая одежда, доколе, по мановению Божию, не возвратилась в него душа так же непостижимо, как непостижимо вышла из него [7]. Ангелы подобны душе: имеют члены, главу, очи, уста, перси, руки, ноги, власы – словом, полное подобие видимого человека в его теле. Красота добродетели и Божия благодать сияют на лицах святых Ангелов; этот характер напечатлен на лицах и добродетельнейших христиан. Отчаянная злоба составляет характер падших ангелов; лица их похожи на безобразные лица злодеев и преступников между человеками. Так поведают видевшие Ангелов света и ангелов тьмы. Ангел и душа называются бесплотными, как не имеющие нашей плоти называются духом, как существа тонкие, совершенно отличающиеся от предметов, составляющих вещественный мир. Так называются они и на обыкновенном языке человеческом, и в Священном Писании, и в писаниях святых Отцов [8]: вещество их несравненно тоньше вещества земных предметов, нами видимых. В обыкновенном нашем состоянии падения мы не видим духов, но ощущаем влияние их на нас, если проводим внимательную, благочестивую жизнь. Благодатное, живое, мысленное ощущение духов есть духовное видение их [9]. Ветер, воздух, разные газы и испарения называются обыкновенно, и даже в Священном Писании и Отеческих писаниях, духом. Так Господь уподобил действие Святого Духа действию ветра; ветер в этом месте Евангелия назван духом [10]. Но в собственном, точном смысле, один Бог – Дух. Он, как Существо всесовершенное, вполне отличается естеством Своим от естества тварей, как бы они ни были, сравнительно с другими тварями, тонки и совершенны. Нет существа одноестественного Богу! И потому, кроме Бога, нет другого духовного существа по естеству [11].

Дух (есть) Бог (Ин.4:24), творяй Ангелы Своя духи и слуги Своя огнь палящь (Евр.1:7), – Бог вочеловечившийся, чтоб воврещи огнь (Лк.12:49) в сердца наши, умерщвленные грехом и оледеневшие от греха, соделать нас чрез соединение с Собою пламенем и духом, неприступным для тления и диавола. Чужды истинной жизни и истинной духовности и ангелы падшие и души отверженных грешников [12].

Будущие жилища душ соответствуют естеству их, то есть их эфирной природе. Соответствует этой природе эдем, или рай, соответствует ей и ад. Кроме духовного наслаждениями внутреннего царства святой души, раскрывающегося в ней уже отсюда по мере ее очищения, она помещается в страну и обитель, каковым подобает быть местопребыванию души, удостоенной милостию Божиею вечного блаженства. Душа грешная, отвергнутая Богом, не только мучится своею совестию и своим состоянием отвержения, но и заключается в страшную подземную темницу, именуемую адом, тартаром, геенною, где подвергается лютым мукам, способным терзать ее эфирную природу. Все это сказано в Священном Писании и открывается Святым Духом, по Его избранию и усмотрению, человекам, достойным такого откровения, откровения душеполезнейшего.

Часто, когда хотим тщательно обозреть какой-либо предмет видимого мира, избираем удобное место для самих себя, с которого предмет мог бы быть удовлетворительнее виден и рассмотрен: делаем это не потому, чтоб нуждался в этом сам предмет, но потому, что мы нуждаемся пособить ограниченности нашей. Никак не лишним будет избрание для себя приличного мысленного места при нынешнем нашем рассматривании. Мы безошибочно приищем место это и станем на него, когда усмотрим и сознаем нашу ничтожность среди громадного мироздания, ничтожность наших средств к приобретению познаний, ничтожность самых познаний, нужду, настоятельную нужду, даже к самопознанию, в Божественном Откровении. Мы не видим ни рая, ни ада нашими чувственными очами; но что видим мы ими? Что, видим ими – не говорю в мире духов, – что видим в этом самом чувственном мире, который с такою уверенностию называем видимым миром? Видим в нем лишь малейшую часть предметов, ничто в сравнении с целым. В этом уличают нас и телескоп и микроскоп, уличают обоняние и осязание наши, которые ощущают газы, невидимые для глаза, и тем открывают существование их, скрывающееся от зрения; уличает нас пространство, ограничивающее и затрудняющее взор наш тесным, непрестанно изменяющимся горизонтом; уличает непроницаемость земли и многих других предметов на ее поверхности; уличает нас ограниченность, крайняя ограниченность нашего зрения, не могущего видеть ни одного предмета в настоящем его виде [13], не видящего газов по их тонкости, не могущего проницать грубых предметов по их плотности, даже не могущего видеть одной стороны предмета без того, чтоб другая сторона или и многие стороны не скрывались. Что видим мы из видимой природы? – ничтожнейшую ее частичку!.. И нашу привычку к ограниченности нашего зрения считаем зрением полным и удовлетворительным. Из познания ограниченности нашей, познания смиренного и верного, благоговейно устремим взоры ума к тем предметам, которые скрыты от наших грубых чувств, но открываются нам милосердием и благодатию Божией.

Боговидец Моисей, описывая в Бытейской книге сотворение мира, говорит, что в то же время Господь насадил на востоке рай сладости (Быт.2:8), куда и поместил первых двух человеков, родоначальников человеческого племени. И взя Господь Бог человека, егоже созда, и введе в рай сладости, делати его и хранити (Быт.2.1). Согласно этому повествованию, Господь засвидетельствовал, как выше было сказано, что Царство Небесное уготовано для человеков от сложения мира. Праотцы преступили в раю заповедь Божию; после преступления они внезапно изменились душою и телом, сделались не способными пребывать в святом рае. Тогда Бог, – говорит вдохновенный Бытописатель, – изгнал человека из рая и изринул на землю, и вселил их на ней прямо рая сладости (Быт.3:23,24). Слова прямо рая сладости приводят к мысли, что земная природа подобна раю красотами своими и напоминает его собою падшему человеку. Когда видим великолепие нашего изгнания – земли, невольно восклицаем: “Это рай!” Такое выражение употреблено и Священным Писанием о плодороднейшей стране Содомской до ее превращения: она уподоблена раю Божию (Быт.13:10). Боговидец Моисей изображает рай изящнейшим и обширнейшим садом (Быт.2:9). Точно таким видели рай многие угодники Божии Новозаветной Церкви. Таков он и на самом деле: но вещество его и природа тонки, соответствуют естеству его жителей – духов, и потому недоступны для наших чувств, огрубевших и притупевших от падения. Когда изгнан был из рая человек, первоначально бывший его хранителем, тогда обязанность райского стража возложена на Херувима (Быт.3:24); душа разбойника, исповедавшего на кресте Господа, помещена в рай (Лк.23:43); туда помещены души многих христиан, удостоившихся спасения: этим объясняется свойство райской природы. Святой Макарий Великий говорит о людях, приобретших небесное богатство: “Знают их сограждане, то есть духи Святых и Ангелов, и с удивлением говорят: великое богатство приобрели наши братия, находящиеся на земли. Они (эти земные братия небожителей), при отшествии из сего мира, имея с собою Господа, идут с великою радостию к небесным жителям; обитающие же с Господом приемлют и отводят их в приготовленные им заблаговременно обители (дома и вертограды, на греческом παράδεισος, сады, – рай во множественном числе) и возлагают на них драгоценные и знаменитые одеяния” [14]. Преподобный Григорий Синаит, ссылаясь на видевших рай и повествовавших о нем, говорит, что он есть низшее небо, что он преисполнен благовонными садами, насажденными Богом; что древа этих садов постоянно покрыты цветами и плодами; что посреди рая течет река, его напояющая и разделяющаяся на четыре рукава [15]. Об этой реке упоминает и Священное Писание; река же, говорит оно, исходит из Эдема напаяти рай: оттуду разлучается на четыре начала (Быт.2:10). Святой пророк Давид также воспоминает о воде, находящейся превыше небес (Пс.148:4). Место рая определяется Священным Писанием на востоце. В таком направлении находится рай по отношению к земле. Преподобная Феодора поведала, что по исшествии ее из тела, она с сопутствовавшими ей Ангелами направилась для достижения небесных обителей к востоку [16]; великий угодник Божий Симеон Дивногорец видел рай на востоке [17]; на востоке видела его преподобная Евфросиния Суздальская в дивном видении своем [18]. На восток строятся православные храмы; православные христиане при молитвах своих обращаются к востоку; тела умерших кладутся по направлению к востоку – прямо рая сладости. Тем, для которых остается недовольно удовлетворительным определение местности рая изречением Писания на востоце, отвечаем словами преподобного Григория Синаита: “Обычай есть Писанию о недоумеваемых доселе творити сказание просто и не многопытне” [19].

Апостол Павел был восхищен в рай, и потом до третьего неба – аще в теле, или кроме тела, не вем, говорит он, – и слышал там неизреченные глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати (2Кор.12:3,4). Природа рая, благолепие небес, изобилие там благодатного блаженства так превышают все изящное и приятное земное, что святой Апостол, для изображения виденного им в священном иступлении, употребил следующие выражения: око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Нам же Бог открыл есть Духом Своим (1Кор.2:9,10). В этих словах Апостола заключается печальная истина: падение человека так глубоко, что он в состоянии падения уже не может получить сам собою никакого понятия о потерянном своем блаженстве; грехолюбивое его сердце утратило всякое сочувствие к духовному наслаждению. Но слова эти, обличающие бедственное состояние падшего и пребывающего в своем падении, вместе с тем возвещают и радостную истину: обновление Святым Духом тех людей, которые верою и покаянием вступили в духовное племя Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа. Святой Дух, вселившись в человека, разрушает в нем царство греха, уничтожает невидимую внутреннюю борьбу и расстройство, водворяет мир Христов, производящий такое духовное наслаждение, что сердце, упоенное им, умирает для сочувствия греху и начинает постоянно пребывать при Боге и в Боге. Водворив Царство Божие в человеке, Дух Святой нередко возводит достойных служителей своих в страны премирные, в обители, уготованные праведникам для вечного их праздника. Многие из угодников Божиих были восхищены в рай, из него проникли в небо, в небеса небес, к самому Престолу Господа, окруженному пламенными Серафимами и Херувимами. Свидетельства этих очевидцев о рае согласны. Так преподобный Симеон Дивногорец видел в раю чудные сады, видел там душу праотца Адама и душу разбойника, первого из человеков, введенного Богочеловеком, по искуплении, в рай [20].

Из известных нам видений святых Отцов, бывших зрителями рая, с особенною ясностию и подробностию изложено видение святого Андрея, юродивого Христа ради, пребывавшего вышеестественно в течение целых двух недель в созерцании невидимого мира. Он поведал сотаиннику своему, иерею Никифору, об этом видении следующее: “Я увидел себя в раю прекрасном и удивительнейшем, и, восхищаясь духом, размышлял: что это?.. Знаю, что живу в Константинополе; как же очутился здесь – понять не могу. Я видел себя облеченным в самое светлое одеяние, как бы истканное из молний; венец был на главе моей, сплетенный из великих цветов, и я был опоясан поясом царским. Радуясь этой красоте, дивясь умом и сердцем несказанному благолепию Божия рая, я ходил по нему и веселился. Там были многие сады с высокими деревьями; они колебались вершинами своими и увеселяли зрение; от ветвей их исходило великое благоухание. Одни из деревьев непрестанно цвели, другие украшались златовидными листьями, иные имели на себе различные плоды несказанной красоты и приятности. Невозможно тех дерев уподобить ни одному дереву земному: Божия рука, а не человеческая насадила их. Птиц в этих садах было бесчисленное множество: иные из них были с златовидными крыльями, другие – белые как снег, а иные – разнообразно испещренные; они сидели на ветвях райских дерев и пели прекрасно; от сладкого пения их я не помнил себя – так услаждалось мое сердце; и казалось мне, что глас пения их досягал даже до высоты небесной. Стояли те прекрасные сады рядами, как бы полк против полка. В то время, как я ходил между ними в веселии сердца, увидел реку великую, текущую посреди их и их напояющую. На другом берегу реки был виноградник, которого лозы, украшенные златыми листьями и златовидными гроздиями, широко раскидывались. Дышали там от четырех стран ветры тихие и благоухающие; от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими” [21].

Подобно этому преподобная Феодора поведала о райской обители великого угодника Божия Василия Нового, что она преисполнена была славы и имела многие сады златолиственные и многоплодные. Святой Феодоре был подробно показан рай Ангелами, ее руководившими. “И видела я, – говорила она, – прекрасные селения и многочисленные обители, уготованные любящим Бога, преисполненные славы и благодати. Водящие меня показывали мне отдельно обители апостольские, отдельно пророческие, отдельно мученические, отдельно обители каждого чина святых. Каждая обитель была красоты неизреченной, в широту и долготу, сказать бы, подобная Царьграду, но несравненно красивейшая, со многими пресветлыми нерукотворенными палатами. Всюду в обителях тех слышен был глас радости и веселия духовного, и видены были лики празднующих. Все, увидя меня, радовались о моем спасении, выходили ко мне навстречу, лобызали меня, восхваляя Господа, избавившего меня от сетей вражиих” [22].

Повторяем: природа земная служит только слабым образом рая, красоты которого нетленны, несказанно изящны, преисполнены священного мира и благодати. Земля, после согрешения праотцов наших, проклята Создателем, и непрестанно выражает это проклятие в своих смятениях и своем нестроении. То колеблется она и поглощает целые грады и веси; то выступают на поверхность ее свирепые воды и губят целые страны; то проходят по ней бури с вихрем, молнией, громом, градом, оставляя следом своим разрушение. Человечество, живущее на ней, находится в непрестанной борьбе, и частной и общественной, представляя собою обширное зрелище разнообразного страдания, неумолкающего труда, бесчисленных грехов, страшных преступлений, вавилонского столпотворения. Добродетель едва находит на ней тесный и скорбный приют. Неумолимая и ненасытная смерть ходит по ней и постоянно истребляет поколения человеческие, которые закон размножения, установленный для рода человеческого Творцом, заменяет поколениями новыми. И будет ходить она и пожинать людей, доколе сама не погибнет вместе с разрушающимся миром. Животные, населяющие землю, восстали одни против других, непощадно истребляют друг друга. Самые стихии находятся в непримиримой вражде и непрерывном борении между собою. На земле все сражается, все страдает, все стремится к взаимному уничтожению. Какое грозное и непрерывное смятение! какое повсеместное и ожесточенное столкновение! Оно неприметно или малоприметно для тех, которые всегда участвуют в нем; но из уединения и тишины монастырской оно очевидно для странника, которого вселил Бог прямо рая сладости для непрестанного воздыхания и сетования о нем [23]. Если ж земля, проклятая Богом, земля – изгнание наше, страна бедствий, обольщений, злодеяний, смерти, обреченная Богом на сожжение (2Пет.3:7,10), имеет красоты свои, нас восхищающие, то каков должен быть рай, уготованный Богом для возлюбленных Его в вечное жилище и наслаждение? Око плотское не виде, плотское ухо не слыша, и на сердце, занятое одною чувственностию, не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Нам же Бог открыл есть Духом Своим.

Святой Андрей был восхищен не только в рай, но, подобно святому апостолу Павлу, и до третьего неба. Вслед за вышеприведенным повествованием о рае он продолжал свое сказание так: “После этого напал на меня ужас, и я ощущал, что стою превыше небесной тверди. Юноша, с лицом подобным солнцу, предшествовал мне. Я последовал за ним, и вот – увидел Крест прекрасный и великий, видом похожий на радугу. Вокруг него стояли певцы огнезрачные, как пламень, и пели сладкую песнь, прославляя Господа, распявшегося на Кресте. Предшествовавший мне юноша, приступив ко Кресту, облобызал его и подал мне знак, чтоб я сделал то же: я припал к святому Кресту со страхом и радостию великою, и усердно лобызал его. В то время, как я его лобызал, насытился неизреченной духовной сладости и обонял большее благоухание, нежели в раю. Миновав Крест, я посмотрел вниз и, увидев под собою бездну – потому что мне казалось, что я хожу по воздуху, – начал пугаться, и возопил к руководившему меня: “Боюсь, чтоб мне не низвергнуться в глубину!” Он, обратясь ко мне, сказал: “Не бойся, нам должно взойти выше”, – и подал мне руку. Когда я схватился за его руку, – мы очутились выше второй тверди; я увидел там дивных мужей, и покой их, и радость праздника их, неизглаголанного языком человеческим. После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться, и опять руководивший меня обратился ко мне и подал мне руку, говоря: “Нам должно взойти и еще выше”. С этим словом мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество Небесных Сил, поющих и славословящих Бога. Мы пришли пред завесу, блиставшую как молния, пред которою стояли страшные великие юноши, подобные пламени огненному; лица их сияли паче солнца, и в руках их было огненное оружие; кругом со страхом предстояло бесчисленное множество небесного воинства. Руководивший меня юноша сказал мне: “Когда отымется завеса и увидишь Владыку Христа, тогда поклонись престолу Славы Его”. Услышав это, я вострепетал и возрадовался; меня объяли ужас и неизъяснимая радость; я стоял и смотрел, когда отымется завеса. Ее отъяла некая пламенная рука, и я увидел Господа моего, как некогда Исаия Пророк, седящаго на престоле высоком и превознесенном, окруженного Серафимами. Он был облечен в багряную одежду, лице Его сияло неизреченным светом, и Он с любовию обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал пред Ним на лицо мое, поклоняясь пресветлому и страшному Престолу Славы Его. Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость, того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизреченной сладости. В трепете лежал я пред Владыкою, удивляясь толикому Его милосердию, что попустил мне, грешному и нечистому человеку, прийти пред Него и увидеть Божественную лепоту Его. Я исполнился умиления, размышляя о моем недостоинстве и рассматривая величие моего Владыки, повторял в себе слова Исаии Пророка: О, окаянный аз! яко сподобихся, человек сый и нечисты устне имый, Господа моего очима моима видети! (Ср.: Ис.6:5). И услышал я, что премилосердый Творец мой изрек ко мне пречистыми и сладчайшими устами Своими три Божественных слова, которые столько усладили мое сердце и столько разожгли любовью к Нему, что я весь таял, как воск, от действия теплоты духовной, и исполнились надо мною слова Давида: бысть сердце мое яко воск таяй посреде чрева моего (Пс.21:15). Потом все воинства воспели песнь предивную и неизреченную После этого, не знаю как, я очутился опять ходящим в раю Пришла мне мысль, что я не видел Госпожи Пресвятой Богородицы: и вот вижу некоего мужа, светлого, как облак, носящего крест и говорящего мне: “Ты захотел видеть здесь Пресвятую Царицу Небесных Сил? Ныне нет Ее здесь. Она ушла в многобедный мир помогать человекам и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Ее святое местопребывание, но теперь уже не время: тебе должно возвратиться туда, откуда ты пришел, – так повелевает Владыка”. – Когда он говорил это, мне показалось, что я сладко уснул; проснувшись, я увидел, что нахожусь на том же самом месте, где был прежде”. Из этого видения святого Андрея видно, что рай есть ближайшая к земле небесная обитель, или первое небо, превыше которого находятся другие небеса, воспетые духоносным Давидом, называющим их небесами небес (Пс.148:4) [24]. В этих горних обителях пребывают ныне души праведников, сообразно достоинству своему; к этим горним обителям будут восхищены праведники, по соединении душ их с телами воскресением на облацех в сретение Господне на воздусе, и тако всегда с Господем будем (1Фес.4:17). Над ними повторится искупленное и возвращенное роду человеческому Спасителем восхищение с земли и взятие в рай Адама. Святые тела их, не только души, обновленные и воссозданные Богочеловеком, соделаются способными к такому восхищению и взятию на небо, как способно было к нему тело первозданного человека [25]. Видение святого Андрея, так как и все подобные видения других угодников Божиих, служит доказательством и объяснением вышеприведенного мнения святого Макария Великого, что ангелы и души имеют свой вид и образ, и что этот образ есть образ внешнего человека. Столько сходны образ тела и образ души, что святой Андрей не понимал ясно, восхищен ли он был в теле или вне тела. Приведем собственные слова его, как они передаются иереем Никифором в пространном жизнеописании. “Я видел себя, – говорит святой Андрей, – как бы без плоти, потому что я не чувствовал плоти”. Далее святой поведает об одежде, которая была на нем, причем исчисляет телесные члены. Возвращаясь к объяснению своего состояния, святой сказал: “По-видимому, я был в теле, но не чувствовал тягости телесной; не чувствовал никакой телесной потребности в течение всех двух недель, в которые продолжалось восхищение. Это приводит меня к мысли, что я был без тела. Не знаю, как сказать достоверно: достоверно ведает это сердцеведец Бог”. Святой видел Ангелов в образе светлых мужей и юношей. Он беседовал с ними. Руководивший его Ангел несколько раз подавал ему руку; Ангелы, предстоявшие завесе, имели образ юношей высокого роста, грозного вида, с пламенным оружием в руках. Поведая об Ангелах, исчисляя члены их: лицо, глаза, руки, ноги, как бы усиливаясь объяснить самую природу их, святой сказал, что они – тела бесплотные, или, по пониманию нашего времени, газообразные. Святой Андрей видел устроение и природу горних обителей, соответствующую их бесплотным жителям, несравненно превосходнейшую всего того, что знает и что может представить себе плотской человек, пригвожденный к земле, не обновленный и не воспитанный Духом Святым, а потому не способный проникнуть в таинства будущего века.

Ад [26] помещается во внутренности земли. Бог, произнося определение на Адама при изгнании его из рая, сперва исчислял земные казни для преступника райской заповеди, потом возвестил, что этим казням Адам будет подвергаться дотоле, доколе не возвратится в землю, из которой он взят. Земля еси, сказал ему Господь, и в землю отыдеши (Быт.3:19). Здесь не сказано, что он пойдет в землю одним телом: изреченный приговор для дерзнувшего восстать против Бога страшнее, нежели каким он представляется для легкого, поверхностного взгляда [27]. Праведники Ветхого Завета, как очевидно из Священного Писания, постоянно признавали земные недра местом ада. Сниду к сыну ему сетуя во ад (Быт.37:35), говорит святой патриарх Иаков, когда принесли ему ложную весть о кончине любимого его сына, Иосифа. Остави мене почити мало, умоляет Бога праведный, многострадальный Иов из среды отвсюду окружавших его искушений, прежде даже отыду, отнюдуже не возвращуся, в землю темну и мрачну, в землю тьмы вечныя, и

Оглавление

Введение

Приступая к объяснению, по мере скуднейших понятий моих, свойственнаго человеку сугубаго видения сотворенныхъ духов, нахожу необходимым изложить учение и о сугубой слепоте человека, усвоившейся ему при посредстве падения. Большинство людей чуждо всякаго понятия об этой слепоте, даже не подозревают существование ея! Большинство людей чуждо всякаго понятия о духах, или имеет о них одно теоретическое, самое поверхностное, самое неясное и неопределенное понятие, почти равное совершенному незнанию.

В современном обществе человеческом, преимущественно в обществе образованном, многие сомневаются в существовании духов, многие отвергают его. Сомневаются в нем и отвергают его даже и те, которые признают существование души своей, признают ея безсмертие или существование ея после смерти, признают ее духом [Случалось слышать и отвержение существование души! Так умствующие утверждают, что в нас находится непостижимая жизненная сила, еще не разгаданная наукою, подобно как и во всех животных, действующая только во время жизни тела и умирающая вместе с ним, – что мы нисколько не выше прочих животных; что признаем себя высшими их только по гордости нашей. Суждение это принадлежит тем, которые, по пословице, не слышат в себе души! конечно, по причине преобладающаго плотскаго состояния, причем весь человек делается плотью (Бытие 6,3)]. Странное сочетание взаимно противоречащих друг другу понятий! Если души существуют после разлучения их с телами то это самое уже значит, что существуют духи. Если души злодеев не умирают наравне с душами людей добродетельных: это уже значит, что существуют и духи добрые и духи злые. Они существуют! Существование их делается вполне ясным и очевидным для того, кто занялся правильным и подробным изучением христианства. Отвергающие существование духов непременно вместе с тем отвергают и христианство. Сего ради явися Сын Божий, говорит Священное Писание, да разрушит дела диавола, да смертию упразднит имущаго державу смерти, сиречь диавола (1 Иоанна 3,8; Евреям 2,14). Если нет падших духов: то вочеловечение Бога не имеет ни причины, ни цели.

Существование духов остается предметом темным для тех, которые не изучали христианства, или изучали его поверхностно, по букве, между тем, как Господом Иисусом Христом заповедано и установлено обучение христианству и проповедию его и соблюдением христианских заповедей (Матфея 28, 19-20). Господь заповедал изучение христианства, и теоретическое и практическое, соединил эти два изучения неразрывною связию, повелел, чтоб за теоретическим познанием непременно последовало практическое. Без втораго первое не имеет никакой цели пред Богом! Без втораго первое не может принести нам никакой пользы! (Матфея 7,21- 23) – Второе служит доказательством искренности перваго, и увенчавается осенением Божественной благодати (Иоанн. 14,21-24). Первое можно уподобить основанию, второе – зданию, воздвигнутому на этом основании. Здание не может быть воздвигнуто, если прежде не будет устроено основание, и устроение основания остается безполезным трудом, если на основании не будет воздвигнуто здание. – Результаты наук человеческих и способ для достижения этих результатов остаются недоступными для понятия людей, незанимавшихся науками: результаты и способ достижения их в науке из наук, в науке, сшедшей с небес, дарованной человечеству Богом, в науке, совершенно изменяющей человека, претворяющей его из плотскаго и душевнаго в духовнаго, в христианстве, тем более остаются недоступными для тех, которые не занимались изучением его законно, по способу установленому Богом. Безрассудно же требование некоторых, чтоб результаты изучения христианства, его высокия и глубокия тайны были для них вполне ясны без всякаго изучения христианства! Хотите знать тайны христианства? – Изучите его.

Учение школьное, по букве, не только очень полезно, но и необходимо, как доставляющее точныя и подробныя познания о христианстве по учению Православной Церкви. В течении восемнадцати столетий устремлялись против христианства с целью ниспровергнуть его, особенно ныне устремляются безчисленныя лжеучения: ныне, более нежели когда-либо, настоит крайняя нужда в основательной проповеди и изучении христианства. Но теоретическое изучение требует, чтоб непременно ему сопутствовало и ему последовало учение деятельное. “Закон свободы деланием заповедей чтется” (Преподобнаго Марка Подвижника о Законе Духовном, глава 32, Добротолюбие, часть 1). Христианский книжник должен научиться Царству Небесному не только от слышания проповеди о нем, но и опытно (Матфея 13,52). Без этого учение по букве соделается исключительно учением человеческим, послужит только к развитию падшаго естества. Горестное доказательство тому видим на иудейском духовенстве, современном Христу. Учение по букве, будучи предоставлено самому себе, немедленно рождает самомнение и гордость, отчуждает посредством их от Бога. Представляясь по наружности познанием Бога, оно в сущности может быть совершенным незнанием, отвержением Его. Проповедуя Веру, можно утопать в неверии! Тайны, открытые для некнижных христан, весьма часто остаются закрытыми для мужей ученейших, удовлетворившихся одним школьным изучением Богословия, как бы науки единой из наук человеческих (“Отрекшиеся от мира, хотя и алфавита (азбуки) не знают, но мудрейшими бывают, Божиим просвещаемы светом, паче тех, которые все Писание знают, но ищут в мире сем прославитися. Писание бо Святое дано нам от Бога ради спасения нашего и прославления имени Божия: ради того должно его читать, и поучаться и внимать. А когда ради прославления нашего читаем и тщимся знать: то оно не только не в пользу, но и во вред будет нам”. Святый Тихон Воронежский, том 15, письмо 32). А такой именно характер и дан Богословию во всем инославном Западе, и папском и протестанстком. По недостатку в опытном познании христианства, в наше время очень трудно услышать правильное, основательное учение о видении духов, столько нужное для каждаго инока, желающаго заняться душевным подвигом в области духов, к которым мы принадлежим нашею душею, с которыми мы должны разделить и вечное блаженство и вечную муку (Матфея 22,30; 25,41).

Видение духов – сугубо. Есть чувственное видение духов, когда видим их чувственными, телесными очами, и есть духовное видение духов, когда видим их душевными очами, умом и сердцем, очищенным Божиею благодатию. В обыкновенном состоянии падения, в котором пребывает все человечество, мы не видим духов ни чувственно, ни духовно; мы поражены сугубою слепотою. Для слепых разные цвета и предметы чувственнаго мира как бы не существуют: так и для ослепленных падением мир духовный и духи как бы не существуют. Невидение нами чего-либо никак не служит признаком небытия его.

Увы! увы! Прерываю плачем Слово. Земля Израилева низвращена от меча, бысть пуста вельми! язык, собранный от язычников многих, умалился и изнемог до крайности (Иез. 38;8,12). “Как не плакать – говорил преподобный Исаак Великий, пустынножитель Египетский: – куда пойдем мы теперь? Отцы наши почили. Прежде недоставало нам рукоделия на наем лодок, в которых мы ездили (по реке Нилу) к старцам. Теперь же мы осиротели, потому-то я и плачу”. (Алфавитный Патерик и достопамятные сказания об Исааке Великом, пресвитере Келлий. – Келлиями называлась отдельная пустыня, соседняя к горе Нитрийской). Спаси мя, Госпорди, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины от сынов человеческих. Суетная глагола кийждо ко искреннему своему: устне льстивыя в сердце (Псалом 11,1-3). Если Исаак Великий, при современном ему высоком состоянии иночества, оплакивал умаление старцев-воспитанников, то какого же труда стоит иноку нашего времени, истинно желающему спастись, найти совет, столько необходимый в его многотрудном подвиге? Лукавые человецы и чародеи (то есть все вообще обольстители, вступившие в явное и неявное общение с сатаною) преуспевают на горшее, прельщающе и прельщаеми (2 Титу 3,13), предсказывает Апостол, говоря о последних днях мира. Совершается пред нами это предсказание. Нередко говоривал я единодушной братии, при келейных беседах, то, что считаю себя обязанным теперь начертать и пером на бумаге. Не мне бы, пребывающему в рабстве у греха, заниматься наставлением братий! в глубоком молчании и уединении следовало бы мне оплакивать мое горестное душевное состояние. Но я принужден и говорить и писать в назидание, чтоб не оставить ближних моих и любящих меня о Господе без всякаго назидания. “Лучше, – сказал Пимен Великий, – употреблять хлеб нечистый и иметь пропитание, нежели оставаться вовсе без хлеба” (Алфавитный Патерик, изречения преподобнаго Пимена Великаго). При таком воззрении на себя и на окружающие обстоятельства, пишу Слово о видении духов, признавая правильное познание о видении духов существенно и необходимо нужным для подвижников, которым предстояит брань не крови и плоти, но к началам, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Ефесянам 6,12). Необходимо это познание. Духи злобы с такой хитростью ведут брань против человека, что приносимые ими помыслы и мечтания душе представляются как бы рождающимися в ней самой, а не от чуждаго ей злаго духа, действующаго и вместе старающагося укрыться (Преподобнаго Макария Великаго, Слово 7, глава 31). Чтобы бороться с врагом, надо непременно видеть его. Без видения духов борьба с ними не имеет места: может быть одно увлечение ими и рабское повиновение им. Призвав в помощь скудоумию моему Божественную благодать, сперва буду говорить о чувственном видении духов, о не необходимости и об опасности его, потом о духовном видении духов, о необходимости и пользе его.

[Далее]

Источник: www.wco.ru/biblio

Святитель Игнатий Брянчанинов

Слово о чувственном и о духовном видении духов

Оглавление

Заключение

Призванные милосердием Божиим к иноческому жительству, употребим все тщание для стяжания познаний и состояний духовных, существенно нужных для спасения нашего. Не будем удовлетворяться пустому любопытству, любознательности суетной и безполезной. Страшно дозволить себе легкомыслие в подвиге святом: плодом такого легкомыслия могут быть тяжкия, неудобисцелимыя повреждения, нередко самая погибель. Постараемся снискать нищету духа, плач, кротость, алкание небесной правды. Умолим Бога, чтоб Он открыл нам грехи наши, и сподобил принести в них истинное покаяние! Умолим Бога, чтоб Он открыл нам страсти наши, и даровал исцеление от них! Умолим Бога, чтоб Он открыл нам падение человечества, его искупление Богочеловеком, цель нашего земного странствования и ожидающую нас вечность или в нескончаемых наслаждениях, или в нескончаемых мучениях, чтоб приуготовал нас и сделал способными к небесному блаженству, чтоб снял с нас те печати и уничтожил те рукописания, по которым мы должны быть низвергнуты в темницы ада! Умолим Бога, чтоб Он даровал нам чистоту и смиренномудрие, плодом которых бывает духовное рассуждение, с верностию отличающее добро от зла! Духовное рассуждение срывает личину с действия наших страстей, часто представляющагося для неопытных и страстных действием высочайшаго добра и даже действием Божественной благодати; духовное рассуждение срывает личину с падших духов, которою они стараются прикрыть себя и свои козни. Умолим Бога, чтоб Он даровал нам духовное видение духов, при посрестве котораго могли бы мы усматривать их и в приносимых ими помыслах и мечтаниях, расторгнуть общение с ними в духе нашем, свергнуть с себя иго их, избавиться из плена! В общении с падшими духами и в порабощении им заключается наша погибель. Удержимся от невежественнаго, пагубнаго желания и стремления к видениям чувственным, вне установленнаго Богом порядка! С покорностию и благоговением последуем учению святых Отцов, преданию православной Церкви! С благоговением подчинимся установлению Бога, покрывшаго души наши густыми занавесами и пеленами тел на время нашего земного странствования, отделившаго ими нас от духов сотворенных, заслонившаго и защитившаго ими от духов падших. Не нужно нам чувственнаго видения духов для совершения нашего земнаго, многотруднаго странствования. Для этого нужен иной светильник, и он дан нам: Светильник ногама моима – Закон Твой, и свет стезям моим (Псалом 118, 105). Путешествующие при постоянном сиянии светильника – Закона Божия – не будут обмануты ни страстями своими, ни падшими духами, как свидетельствует Писание: Мир мног любящим закон Твой, и несть им соблазна (Псалом 118, 165). Открывает этот светильник все тайныя и явныя опасности на пути нашем; открывает не только наше падение, не только падших духов, но и самыя чудеса Божии: паче враг моих умудрил мя еси заповедию Твоею, – говорит Пророк. Уклонитеся от мене лукавующии! вам нет места потому что я непрестанно упражняюсь в изследовании закона Бога моего. Закон Его – поучение мое в течении всего дня и всей ночи, в течении всей жизни моей, которую по справедливости могу назвать днем, как освещенную законом Божиим, и по справедливости могу назвать ночью, по преобладанию над обществом человеческим тьмы, исходящей от миродержца (Псалом 118; 98,115,97). Заповедь Господня светла: она просвещает мысленныя очи (Псалом 18,9): не может от них скрыться грех, притворяющийся добродетелию, и темный демон, принимающий личину светлаго Ангела.

В свое время, назначаемое единым Богом и известное единому Богу, мы непременно вступим в мир духов. Недалеко от каждаго из нас это время! Всеблагий Бог да дарует нам так провести земную жизнь, чтоб мы еще во время ея расторгли общение с духами падшими, вступили в общение с духами святыми, чтоб мы, на этом основании, совлекшись тела, были причислены к святым духам, а не к духам отверженным. Тогда, в неизреченной радости, увидим и чины святых Ангелов, и чины святых человеков в их чудных нерукотворенных обителях, на их вечном духовном празднике. Тогда познаем и узрим падшаго херувима с его темными полчищами: тогда Богом даруется зрение демонов – этих несчастнейших существ, удовлетворит вполне нашей о Господе любознательности, без всякой опасности для нас, как запечатленных перстом Божиим в неизменяемости и в неспособности к обольщению и повреждению злом. Аминь.

[Назад]

Источник: www.wco.ru/biblio

Преподобный Иустин (Попович)

из книги “Православная философия Истины

(Догматика Православной Церкви)”

Возникновение мира вообще

<…>

7. В сотворении мира Богом наблюдается исключительный порядок и план. Святое Откровение различает два момента в сотворении: первый момент — это сотворение духовного мира и бесформенного космического вещества (Быт. 1,1-2); второй — сотворение существ и вещей из уже сотворенной бесформенной материи, и причем постепенно, по видам, в течение шести дней: в первый день — свет, во второй — видимое небо; в третий — суша, море и растения, в четвертый — солнце, луна и звезды, в пятый — рыбы и птицы, в шестой — все виды животных и человек [44].

Отцы Церкви учат, что под первобытным небом и землею, о которых говорится в начале Библии (Быт. 1,1), не следует понимать ни небо, которое мы видим сейчас, ни землю, на которой мы сейчас живем, так как это небо возникло позднее, во второй день сотворения видимой природы, а эта земля — в третий день творения. Первобытное небо означает мир духовный, ангельский; первобытная земля — космическую массу, содержащую в себе вещество всего того, что в течение шести дней получило свое существование и форму [45]. О том, что невидимый, духовный мир возник до видимого мира, свидетельствует Святое Откровение: “Егда сотворены быша звезды, — говорит Господь, — восхвалиша Мя гласом велиим вси Ангели Мои” (Иов. 38,7). О начале сотворения мира святой Григорий Богослов так рассуждает: “Бог прежде всего замышляет ангельские и небесные Силы. И замысел становится делом, которое исполняет Сын и совершает Дух… А после того, как дивно устроил первые создания, Он замышляет второй мир, материальный и видимый, составленный и устроенный из неба и земли и всего, что в них… Но этим еще не было раскрыто все богатство Благости. Восхотев и это показать, Творец-Слово из обеих, т.е. из невидимой и видимой природы, сотворяет одно живое существо — человека” [46].

8. Все, что Бог сотворил, — добро по самой природе своей, так как исходит от Того, Кто Един Благ и Кто как Таковой не может творить зла. О качестве сотворенного мира Сам Бог дал Свое непогрешимое суждение, которое Боговидец выражает словами: “И виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело” (Быт. 1,31; ср. Притч. 8,31; Пс. 110,3). Богомудрый Соломон свидетельствует: “Всяческая, яже сотвори Бог, добра” (Еккл. 3,11); а премудрый сын Сирахов говорит: “Дела Господня вся яко добра зело” (Сирах. 39,12). Христоносный Апостол благовествует: “Всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно” (1 Тим. 4,4; ср. Деян. 10,28; Рим. 14,14; Плач. 3,38). Хотя она осквернена и изуродована грехом, природа все-таки отражает в себе благость и величие Божие и свойства Божии (ср. Рим. 1,20; Пс. 18,2; 103,24; 144,9) и показывает, что благость и милость Божия пребывает всегда над всеми тварями (Пс. 144, 9; Мих. 6, 26; Сирах. 18, 12).

Живя Богооткровенной истиной о доброте всего сотворенного Богом, мысль Святых Отцов указывает на дивное добро всего сотворенного и на полное отсутствие зла в мире, сотворенном Благим Богом. Зло чуждо богозданной природе; оно от дьявола вошло в мир через человека. “О твари так рассуждай, — говорится в Православном исповедании, — что она сама добра, ибо ее сотворил Бог, с тем только различием, что разумная и свободная тварь, уклонившись от Бога, становится злой, — не потому что она такой создана, а потому что ее действия противны разуму. А тварь неразумная, поскольку она не имеет свободы, совсем добра по природе своей” [47]. В Послании восточных Патриархов говорится: “Поскольку Творец по Существу Своему благ, все, что Он сотворил — сотворил чудесным, и Он никогда не может быть творцом зла. Но если в человеке или демоне имеется (ибо просто в природе мы не знаем зла) какое бы то ни было зло, т.е. грех, — оно противно воле Божией; и это зло приходит или от человека, или от дьявола. Ибо вполне истинно и вне каких-либо сомнений то, что Бог не может быть виновником зла” [48].

Еретические учения о происхождении мира

Подводя Богооткровенную истину о возникновении мира под принципы древнегреческой философии, гностики возобновили древнегреческие заблуждения о происхождении мира. Некоторые из них учили, что мир совечен Богу. Самым видным представителем такого учения был еретик Гермоген, против которого писал Тертуллиан, доказывая, что он вводит два божества как начала мира: “Если Бог не есть единый Вечный и если все прочее произошло не от Него, то Он — не Бог; а если мир совечен Богу и тем самым равен Ему по существу, то он равен Богу по неизменности, по бесконечности и по всему. А это означает, что он — второй Бог. Но два вечных и параллельных начала нельзя допустить по представлению здравого рассудка” [49]. Некоторые гностики учили, что мир сотворили Ангелы или демиург. Против них святой Ириней пишет “Если ангелы или кто-либо иной сотворил мир вопреки воле Божией, то значит, что они сильнее Бога; а если они его сотворили по Его воле, то значит, что Бог не мог этого без их содействия. Но Бог ни в ком и ни в чем но имеет потребности. Он — Сам в Себе, — таким образом, который мы не можем ни понять, ни описать, — замыслил все твари и сотворил их, как хотел” [50]. “Говорящие, что ангелы — творцы мира, — благовествует святой Дамаскин, — являются не чем другим, как устами отца своего, дьявола, ибо ангелы, будучи сами творениями, творцами быть не могут” [51]. Ни один ангел не в состоянии сотворить самого себя, а тем менее мир [52].

<…>

Возникновение духовного мира

Триипостасный Бог проявил Свою творческую силу прежде всего в сотворении духовного мира. Он из ничего сотворил все духовные существа, одарив их по Своему премудрому благоволению жизнью и духовно-моральными особенностями. Сотворенные, чтобы быть исполнителями и вестниками воли Божией, эти духовные существа названы ангелами. А наименование “ангел” (“ангелос”) относится не к естеству, а к предназначению и означает “вестник” [54]. В Святом Откровении в некоторых местах слово “ангел” употребляется в переносном смысле и означает людей, избираемых Богом быть вестниками Своей воли в мире (Мал. 2,7; 3,1; Мф. 11,10; Мк. 1,2; Лк. 7,27; 9,52; 2 Пар. 36,15; Агг. 1,13; Откр. 1,20; 2,1.8.12.18; 3,1; 7,14). Это отождествление ангелов и людей по наименованию исходило из тождественности служения, которое ангелы и Божии избранники совершали среди людей. Но было бы ошибочным на этом основании отождествлять ангелов и людей по природе и существу, ибо Священное Писание в большинстве случаев и в основном под именем ангелов разумеет существа своего рода, отличающиеся и от Бога, и от людей своим особым естеством и существованием, своей самостоятельной личностью и свойствами.

О том, что ангелы действительно являются отдельными существами и личностями, Святое Откровение свидетельствует нам различными образами. В самом начале Библии повествуется, как Бог поставляет херувима с пламенным мечом перед вратами Едема, чтобы тот охранял путь к древу жизни (Быт. 3,24), что ясно показывает, что херувим — это самостоятельное существо и отдельная личность, сознательно и добровольно исполняющая волю Божию. Ангелы выводят Лота из Содома (Быт. 19, 1-15). Патриарх Иаков видит ангелов, нисходящих и восходящих по лествице, утвержденной на земле и верхом касающейся неба, где Господь Бог стоял (Быт. 28, 12-13). Этим самым ангелы ясно отличаются и от Бога, и от людей как некоторые промежуточные существа, ниже Бога, но выше человека. В книге Иова ангелы называются сынами Божиими, восклицающими от радости, когда Бог сотворяет звезды (Иов. 38, 7), и всегда предстоящими Господу, когда Он только этого пожелает (Иов. 1, 6; 2, 1), но в которых Бог и помимо того, что они Ему так близки, находит недостатки своего рода (Иов. 4, 18). Все это показывает, что ангелы — это самостоятельные существа, — свободные личности, имеющие свой особый образ существования и жизни.

В Святом Откровении находится целый ряд свидетельств о явлениях ангелов как действительных, личных существ, являющихся посредниками между Богом и людьми. Так, пророк Давид видит Ангела Господня, по заповеди Божией наводящего язву на народ (2 Цар. 34,16-17); ангел Господень является пророку Илии и дает ему наставления по случаю болезни царя Охозии (4 Цар. 1, 3, I5); пророк Исаия видит шестокрылатых серафимов, окружающих престол Господа Саваофа, славяще Его, из которых один слетает к нему и горящим углем касается его уст, говоря ему: “Вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен” (Ис. 6, 2-7); пророк Иезекииль видит многоочитых херувимов, которые проницательно следят за всеми событиями во вселенной (Иез. 10, 1-22); пророку Даниилу несколько раз является Архангел Гавриил и открывает ему будущую судьбу его народа (Дан. 8, 16; 9, 31); пророку Захарии неоднократно является ангел Господень и сообщает ему волю Божию (Зах. 1, 9-19; 2, 3; 3, 3-6; 4, 1-5). На действительности таких явлений ангелов людям в Откровении и основана вера людей в ангелов как Божиих вестников, являющихся существами личными. Новозаветное Откровение особенно изобилует явлениями ангелов и свидетельствами о них. В истории новозаветного человечества ангелы участвуют с самого начала и вплоть до апокалиптического завершения. Здесь ангелы сообщаются с людьми как братья по вере, любви и надежде. Новый Завет открывается явлением Архангела Гавриила Захарии с вестью, что жена его, неплодная Елисавета, родит сына — Иоанна Предтечу (Лк. 1, 11-20), и явлением того же Архангела Святой Деве Марии с благовестием, что она родит Спасителя мира (Лк. 1, 26-38). Во время рождения Спасителя в Вифлееме является множество ангелов, славословящих новорожденного Богомладенца (Лк. 2, 9-13). Ангел несколько раз является во сне Праведному Иосифу, преподавая ему необходимые наставления (Мф. 1, 20; 2, 13, 19). Ангелы являются и служат Господу Иисусу в пустыне после Его победы над искусителем (Мф. 4, 11). В Гефсиманском саду ангел является Спасителю и укрепляет Его (Лк. 22, 43). Ангел отваливает камень от гроба Спасителя (Мф. 28, 2). Ангел первым объявляет мироносицам благовестие, что Господь воскрес (Мф. 28, 5-7; Мк. 16, 5-8; Лк. 24, 4-8; Ин. 20, 12). При Вознесении Спасителя ангелы являются Апостолам и объясняют им тайну Вознесения и Второго Пришествия Спасителя (Деян. 1, 10-11). Ангелы участвуют в жизни молодой Церкви: ангел является и освобождает Апостолов из темницы (Деян. 5, 19-20); ангел направляет Корнилия на путь спасения (Деян. 10, 13); ангел является Апостолу Петру в темнице и выводит его из нее (Деян. 12, 7-11); ангел поражает первого церквоборца Ирода, который умирает изъеденный червями (Деян. 12, 23); ангел является Апостолу Павлу и объявляет, что ему “должно предстать пред кесаря” в Рим (Деян. 27, 23). Апокалипсис весь принадлежит их явлениям и действиям (Откр. 7, 2, 11; 8, 2-3, 6-8; 10, 12; 9, 1; 10, 1, 7-8; 15,1,6; 16, 2-5, 10, 12, 17; 17, 1, 7; 18, 1-2; 20, 1 и т.д.). Все это очевидно показывает, что ангелы — это самостоятельные существа и чудесные личности, участвующие во всем новозаветном домостроительстве спасения, творя волю Божию в качестве посланников Божиих.

Новозаветное Откровение изобилует не только явлениями святых Ангелов, но и учением об ангелах. Одно другим подтверждается, разъясняется, дополняется. Сам Спаситель, объясняя притчу о плевелах, говорит об ангелах как о существах реальных, не менее реальных и очевидных, как реален и очевиден Сын Человеческий, мир, сыны царства и сыны зла (Мф. 13, 37-41). В Своем учении Господь советует, чтобы не презирали ни одного из “малых сих”, которые верою в Него стремятся в Царство Небесное, ибо ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Небесного. Это значит, что ангелы — не только самостоятельные, личные существа, но и что они весьма близки Богу и весьма дороги в глазах Его. Об этом говорят и слова Спасителя людям: “Всяк, иже аще исповесть Мя пред человеки, и Сын Человеческий исповесть его пред ангелы Божиими; а отвергийся Мене пред человеки отвержен будет пред ангелы Божиими” (Лк. 12, 8-9). Неотступно и всегда верные Господу Христу, с Ним придут “и все святые Ангелы” во время Его Второго Пришествия во славе (Мф. 25, 31; Лк. 9, 26). Отвечая саддукеям, отрицавшим существование ангелов (Деян. 23, 8) Господь Иисус Христос не только подтверждает, что ангелы существуют, но показывает и образ их существования: “В воскресение бо ни женятся, ни посягают, но яко ангели Божии на небеси суть” (Мф. 22, 30). Когда пламенный ученик употребляет меч для защиты своего Божественного Учителя, Спаситель осуждает его поступок словами: “Или мнится ти, яко не могу ныне умолити Отца Моего, и представит Ми вящше неже дванадесяте легеона ангел” (Мф. 26, 53). Спаситель не произнес бы всех этих слов о святых ангелах, если бы ангелы не существовали как самостоятельные, личные, святые и близкие Богу существа.

Христоносные Апостолы о существовании святых Ангелов учат так же, как и Господь. Апостол Павел заклинает своего ученика Тимофея нелицемерно держаться святого учения и причем заклинает его пред Богом и Господом Иисусом Христом и избранными Его Ангелами (I Тим. 5, 21). Ангелы с неба наблюдают за всем, что происходит с христианами в мире (I Кор. 4, 9). В Церкви Христовой ангелы научаются той же Божественной премудрости, что и люди (Еф. 3, 10). Они всегда пребывают на службе Богу (Евр. 1, 14; I Петр. 3, 22), и Церковь преизобилует ими (Евр. 12, 22-23). Апостол Петр ясно отличает пророков и апостолов от Ангелов (I Петр. 3, 22).

Это Богооткровенное учение Церковь всегда заботливо охраняла, и от древности в своих символах исповедовала веру в Бога как Творца духовного, невидимого мира. Так, в древнем Символе Иерусалимской Церкви (а подобно тому и в символах Антиохийской, Кесарийской и Кипрской Церквей) говорится: “Верую во единаго Бога…, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым.” Эта общая вера нашла свое выражение в первом члене Никео-Цареградского Символа веры и этим самым навсегда санкционирована Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью. Решением Седьмого Вселенского Собора о том, чтобы, наряду со святыми иконами Спасителя и святых, благочестиво почитались и святые иконы святых Ангелов, Церковь еще раз соборно исповедала и подтвердила свою вселенскую веру в существование бестелесных ангелов как существ действительных, личных, самостоятельных и святых.

2. Ангелы не являются ни в коем смысле самородными и самобытными существами; их, как и все творения, сотворил Бог. Святое Откровение ясно свидетельствует о том, что все возникшее — Богом возникло (начало быть) (Ин. 1,3; Рим. 11,36; Евр. 3,4; Еф. 3,9; Откр. 4,11), следовательно, — и ангелы. Кроме того, в Ветхом Завете ясно говорится том, что Бог сотворил ангелов. Ездра обращается к Богу со словами: “Ты, Господи, един, Ты создал небо, небеса небес и все воинство их, землю и все, что на ней, моря и все, что в них, и Ты живишь все сие и небесные воинства Тебе поклоняются” (Неем. 9,6). То, что здесь под воинством небесным подразумеваются ангелы, видно из контекста (Лк. 2,13), где ангелы называются воинством небесным. Апостол Павел ясно свидетельствует, что ангелов сотворил вечный Сын Божий: “Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано” (Кол. 1,16). Насколько Святое Откровение ясно учит, что Бог сотворил ангелов, настолько в нем неясно, когда они сотворены. Судя по уже указанному ме¬сту из книги Иова, где говорится, что Ангелы восклицали от радости, когда Господь сотворил звезды (Иов. 38,7), и на основании всего сказанного о первобытном небе, а также на основе библейского повествования о искушении первых людей в раю от змия, т.е. падшего духа (Быт. 3,1-19), что предполагает, что мир духов существовал до того, и что в нем уже ранее произошел некий моральный переворот, завершившийся отпадением от Бога некоторых духов, — необходимо заключить, что Бог сотворил ангелов до материального мира. Боговдохновенные истолкователи Божественного Откровения — святой Златоуст, святой Григорий Богослов и святой Дамаскин — учат, что Бог сотворил ангелов до материального, видимого мира [55]. А молитвенная мысль Церкви говорит, что ангелы — “тварем начаток” [56].

3. Естество ангелов бестелесно, духовно, ибо они — духи (Евр. 1,14; ср. Мф. 22,30). “Хочешь ли знать, — спрашивает блаженный Августин, — имя естества ангелов? Вот оно — дух. Хочешь ли знать его службу? Вот она — ангел. По существу своему он — дух, а по службе — ангел” [57]. Будучи духами, ангелы невидимы, разумны, свободны, бессмертны, бесстрастны. Вследствие всех этих особенностей, естество ангелов не может быть выразимо категориями человеческой мысли и слова, и, в действительности, “только Творец знает облик и определение ангельской сущности” [58]. Поскольку ангелы имеют естество более совершенное, чем человеческое, то мы не можем с точностью знать, чем они являются по естеству [59]. О духовности естества ангелов Святое Откровение говорит и косвенным образом, называя их невидимыми (Кол. 1,16), т.е. недосягаемыми для наших органов чувств. По учению Отцов, ангелы, когда по воле Божией и являются достойным людям, являются не такими, какие они по себе, в своей невидимой сущности, а в неком преображенном облике, в каком бы люди могли их видеть [60]. Хотя ангелы и духовные творения, все-таки их духовность необходимо отличать от духовности Существа Божия, ибо духовность Божия абсолютна, бесконечна, безгранична, а ангельская — конечна, относительна и ограниченна. На это, в известном смысле, указывает Святое Откровение, когда повествует, что Бог и в ангелах Своих находит недостатки (Иов. 4,18). Святые Отцы и Учители Церкви согласны во мнении, что ангелы — существа относительно духовные, бестелесные. Когда некоторые их них говорят о телесности ангелов, они под ней понимают или тончайшие тела, световидные и эфирные, не имеющие ничего общего с материальной телесностью, или особую форму существования, или пространственную ограниченность. С другой стороны, те Отцы, которые утверждают полную бестелесность ангелов, когда ее сравнивают с бестелесностью Божией, считают необходимым приписать ей известную вещественность. Такое понимание святой Дамаскин формулирует следующим образом: “Ангел — существо разумное, свободное, бестелесное… Бестелесным и невещественным он называется в сравнении с нами, ибо в сравнении с Богом, Единым несравнимым, все выглядит грубым и вещественным; только Божество истинно невещественно и бестелесно”. Хотя ангелы являются бестелесными, духовными, они все-таки ограничены в пространственном отношении, ибо вездесущие принадлежит только Богу. На такую ограниченность и невездесущие ангелов указывает Святое Откровение, когда изображает ангелов, сходящих с неба на землю и воcходящих от земли на небо (Дан. 9,21.23; 8,15; Быт. 28,12; Ин. 1,51; Лк. 1, 26.38; Мф. 28,25; Лк. 2,15; 22,43), что показывает, что они не могут быть одновременно и на небе, и на земле. Они находятся там, где действуют, ибо и они известным образом ограничены местом [62]. “Ангелы ограниченны, — говорит святой Дамаскин, — ибо когда они находятся на небе, их нет на земле, а когда их Бог посылает на землю, они не остаются на небе и не могут в то же время быть и действовать и здесь, и там. Поскольку они — умы, то находятся в местах мысленных и не ограничены телесным образом. Они не берут на себя формы телесным образом и не простираются в три измерения, но духовно присутствуют и действуют там, где им приказано, причем им ничто не может воспрепятствовать — ни стены, ни двери, ни запоры, ни печати.” [63]

В отношении к будущему ангелы бессмертны, т.е. умереть не могут (Лк. 20, 36), но им это бессмертие принадлежит не по естеству, а по дару и благодати Божией, ибо все имеющее начало по естеству должно иметь и конец” [64].

Ангелы совершеннее людей (Пc. 8,5-7; Евр. 2,7) и по естеству, и по уму, и по воле, и по мощи, и по силе (2 Петр. 2,11; Пс. 102,20). Но поскольку они — существа сотворенные и ограниченные, то и их духовное развитие и совершенствование имеет свои границы. “Все Ангелы сотворены Богом через Слово и освящением от Святого Духа достигли совершенства, участвуя в святости и благодати по значимости и чину” [65]. “Ангелы существуют волей Отца, вошли в бытие действом Сына и усовершенствовались присутствием Духа” [66]. Освящение и совершенствование ангелов — это подвиг, в котором они участвуют всем своим существом и волей, и умом, и чувством. “Совершенство ангелов — это освящение и постоянность в нем.” [67] “Они имеют освящение не из самой сущности своей, а от Духа Святого, и послушанием остаются в нем.” [68]. Они действием благодати Святого Духа настолько усовершенствовались и утвердились в добре и святости, что стали неподвижными на зло. “От Святаго Духа освящаеми Ангельстии Собори, на зло пребывают недвижимы, еже к первому благому восхождению обожаеми.” [69] “Ангелы сейчас неподвижны на зло не по естеству, а по благодати и по своей приверженности только к добру.” [70]

Неподвижные на зло действием благодати Божией и своей любовью к Божественному добру, добрые Ангелы вовек являются святыми и светлыми (2 Кор. 11,14). Но они святы и светлы по дару Божию, а не самостоятельно и независимо. Они являются самыми верными обладателями и переносителями святости и света Божия. “Ангелы, — по словам святого Дамаскина, — являются носителями вторичного света, умного, — которые свой свет получают от первосущего и безначального Света.” [71] Ангелы как “фота девтера” (букв. “второсветлые” — прим. ред.), освещаемые пречистым Светом, принимают ото озарение по мере своего естества и чина; они настолько впитали и “втиснули” в себя Добро, что стали носителями вторичного света и могут просвещать и других излиянием и преподанием Первого Света [72]. “Не грешить — принадлежит Богу, а также и Ангелам по причине их близости к Богу” [73], которой они воспользовались, чтобы добровольно и навсегда утвердиться в добре. “Бог — Свет наивысший, неприступный, неизреченный; а второй свет — Ангел, некий вид излияния Первого Света и общения, приобретающий свечение приверженностью и послушанием Первому Свету.” [74] “Ангелы являются первыми к Богу и вокруг Бога существами; они первыми напояются от Первого Света и просвещаемые cловом истины и сами являются светом и отблесками совершенного Света.” [75] Они видят Бога лицом к лицу, созерцают вечную истину, постигают в Слове законы и принципы твари и имеют удел в Божественной вечности [76]. Все это указывает на их несказанную радость, блаженство и совершенство.

Несмотря на все такое совершенство, Ангелы все-таки бесконечно далеки от того, чтобы их совершенство в каком бы то ни было отношении можно было сравнить с Божиим совершенством. Их совершенство является совершенством твари и в границах созданных тварей. Так, на ограниченность их совершенства указывает Святое Откровение, утверждающее, что никто (значит, и Ангелы тоже), кроме Духа Божия, не знает глубин Божиих (1 Кор. 2,11), что Ангелы не знают будущего, которое одному Богу известно (Мк. 13,32), что они не знают полностью тайну искупления, в которую желают проникнуть (Еф. 2,10; 1 Петр. 1,12) [77], и что они не знают и помыслов сердец человеческих (3 Цар. 8,39; Иер.17,9; 1 Кор. 2,11). Они своей собственной силой не могут ни чудес творить, ибо Бог “творяй чудеса Един” (Пс. 71,18). Бог и в них находит известные недостатки (Иов. 4,18). Проникнутые этой Богооткровенной истиной Святые Отцы учат, что Ангелы при всей своей разумности, намного превышающей человеческую, не знают и не могут знать Божеского естества [78]. Сознавая непостижимость Божеского естества, Ангелы крылами закрывают свои лица, прославляя Господа Саваофа, ибо наивысшая степень мудрости производит наивысшую степень благоговения и благочестия [79]. Ангелы созерцают Бога, насколько это им возможно, и этим питаются [80]. В сравнении с человеком, ангелы намного превосходят его совершенством; в сравнении с Богом, ангелы являются ограниченными и несовершенными, ибо они суть тварь и совершенством своим, каким бы большим оно ни было, они движутся в границах своей Богозданной природы [81].

4. Ангельский мир числом неисчисляем. Святое Откровение свидетельствует об этом. Пророк Даниил говорит о тысячах тысяч ангелов (Дан. 7, 9-10); святой тайновидец Иоанн в Откровении видит ангелов, число которых несказанно велико (Откр. 5, 11); Сам Спаситель говорит о легионах ангелов (Мф. 26, 53); Евангелист Лука говорит о множестве небесных ангелов, славословящих новорожденного Богомладенца (Лк. 2, 13); Апостол Павел говорит, что верные соединяются через Церковь с тьмами Ангелов (Евр. 12, 22); Второе Пришествие Господа Иисуса Христа на землю будет сопровождаемо необозримым множеством святых Ангелов (Иуд. 14). Святые Отцы считают, что блаженные воинства святых Ангелов бесчисленны, и множество бестелесных Сил бесконечно, а потому употребляемые нами числа малы для обозначения их бесконечного множества. “Ряды небесных сил исчислить нельзя. Многи блаженные воинства над-мирных духов; они превышают немощную и узкую меру наших материальных чисел.” [82] “Ангелов так много, что они превосходят всякое число.” [83]

5. Ангелы различаются и подразделяются между собой по совершенству и чину. Святое Откровение ясно говорит об этом различии и подразделении между ними. Когда Апостол Павел хочет точнее определить, что Единородный Сын Божий сотворил на небе, он говорит: “Тем создана быша всяческая, яже на небеси…, аще престоли, аще господствия, аще начала, аще власти” (Кол. 1, 16; ср. Еф. 1, 21; 3, 10; Кол. 2, 10). Помимо этих четырех степеней, Святое Откровение различает еще пять степеней небес ной иерархии: Серафимов (Ис. 6, 2), Херувимов (Быт. 3, 24; Исх. 25, 18-22; Иез. 9, 3; 10, 1-20; 41, 18, 20, 25; Пс. 79, 2; 17, 11; 98, 1; Ис. 37, 1), Силы (Еф. 1, 21; Рим. 8, 38; I Петр. 3, 22), Архангелов (Иуд. 9; I Сол. 4, 16) и Ангелов (Рим. 8, 38; I Петр. 3, 22).

Исповедуя эту Богооткровенную истину о подразделении и различии между святыми Ангелами, Церковь в лице Святых Отцов делит их на три чина, а каждый чин на три ряда. Такое подразделение выражено в древнем церковном сочинении “О небесной иерархии”, приписываемом святому Дионисию Ареопагиту. В этом сочинении Небесные Силы, в зависимости от совершенства естества и близости к Трисолнечному Божеству, разделяются на три иерархии, а каждая иерархия — на три лика. Высшую иерархию составляют Серафимы, Херувимы, Престолы; среднюю иерархию: Господства, Силы, Власти; низшую иерархию: Начала, Архангелы, Ангелы. Высшая иерархия получает свет от Трисолнечного Господа, средняя получает от высшей, а низшая от средней [84]. Это бывает “сообразно их природе и чину” [85]. Ангелы “различаются друг от друга светом и положением; или соответственно свету имеют положение, или соответственно положению участвуют в свете и освещают друг друга по причине превосходства чина или природы. Но ясно, что те Ангелы, которые стоят выше, сообщают стоящим ниже и свет и знание” [86].

Преподавая всегда такое учение о святых Ангелах, Церковь на Пятом Вселенском Соборе осудила мнение Оригена [87], в соответствии с которым все бестелесные духи сотворены полностью одинаковыми по естеству и первоначально не были разделены на степени, но это случилось тогда, когда их известное число пало и отпало от Бога [88].

6. Ангелы живут на небе и имеют одно дело — славить Бога и служить Его Божественной воле [89]. Святое Откровение это показывает и доказыва¬ет. Святой боговидец Исаия видит Серафимов, окружающих престол Божий и восклицающих: “Свят, свят, свят Господь Саваоф; исполнь вся земля славы Его” (Ис. 6,3; ср. Иез. 3,12; Пс. 148,2); возлюбленный Христом Иоанн, погруженный в апокалиптические видения, свидетельствует, как небесные Силы “покоя не имут день и нощь, глаголюще: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Иже бе, и сый и грядый” (Откр. 4,8; ср.7,11-12). Пророк Даниил видит, что там, где Ветхий денми воссел на престоле небесном, “тысяща тысящ (Ангелов) служаху Ему, и тмы тем предстояху Ему” (Дан. 7,9-10). Сам Спаситель заявляет, что Ангелы “выну видят лице Отца Небесного” (Мф. 18,10) и непрестанно исполняют волю Божию и на небе, и на земле, служа, таким образом, осуществлению Божия плана о мире и человеке (Евр. 1,14; Деян. 5,19; 7,58.66; Мф. 4,11; 25,31; 28,2.5-7; 13,39-42.49; Лк. 22,43; 2,14; Гал. 3,19; Еф.1,21; 1 Петр. 3, 22; Ин. 5,4; 1,51; Пс. 33,8; Откр. 7,1-2; 16,5; 14,18). “Ангелы сильны, — говорит святой Дамаскин, — и готовы к совершению Божией воли, и по свойственной им быстроте мгновенно появляются там, куда их направит Божественное повеление.” [90]

Примечания:

44. Быт. 1, 3-27; cp. св. Ипполит, In Cenes. 1, 6; Свт. Афанасий Великий, Contra arian. Orat. II, 19; блаж. Августин, De vera relig., 36; Confession. XII, 8 ; De fide et symbol., 2; De Genes, contra manich. I, I, 5-7; Св. Иоанн Дамаскин, DE fid. II, 5.
45. Cp.св. Иоанн Дамаскин, De fid. II, 6; col. 880 AB.
46. Orat. 45, 5.6.7; P.gr.t.36,col.629 AC, 632 А; comp.Orat.38,9.10.11.
А в каноне бесплотным Силам Церковь говорит: “Ангельския чины первее умыслив, ум Божественный створи (песнь 1, в понедельник утра, Глас 1, Октоих).
47. Часть I, ответ на вопрос 31.
48. Член 4.
49. Adv. Hermog. с. 4-7;
ср. св. Василий Вел., In Hexaem. hom. 2,2.;
50. Contra haer. II,2.3.4;
ср. св. Иустин, Dialog, cum Tryph. n. 2; св. Амвросий, In Hexaem. 3,7; св.Афанас.Вел., Contra arian. Orat. II, 27.
51. De fid. II, 3; col. 873 B.
52. Блаж. Августин, De Genes, ad litt. IX, 15, 28.
53. Ориген, De princip. I, 2, 10.
54. ср. Ориген, Contra Сels. V, 4; св. Иларий, De Trinit. V, 22; блаж. Августин, Serm. I in Psalm. 103, n. 15.
55. Св. Иоанн Златоуст, Ad Stagyrium 1,2; In Genes.hom. 22, 2;
Ad eos qui scandalizati sunt liber, c. 7;
св. Григорий Богослов, Orat. 38,9; 45, 5;
СВ. Иоанн Дамаскин, De fid. II, 3.
56. Канон Безплотным, песнь 1.
57. Serm. I in Psalm. 103 n. 15.
58. Св. Иоанн Дамаскин, De fid. II, 3; col. 865 B.
59. Св. Иоанн Златоуст, De incomprehens. Contra anom.Serm. V,3;
cp. св. Дионисий Ареопагит, De coel. hier. c. VI.
60. Св. Иоанн Дамаскин, De fid. II, 3; col. 869 A;
св. Иоанн Златоуст, In Genes. hom., 22,2; De consubstant.
Сontra anom. Serm, VII, 6.
61. Dе fid. 11,3; col. 865 В. 868 A; ср. св.Амвросий, Dе Abraham, 2,8.
62. Св. Григорий Великий, Moral. 11,2; In Evangel.hom. X,I.
63. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col. 860 AB.
64. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col. 868 C; ср. св. Григорий Богослов, Orat; 29, 13.
65. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col. 869 A.
В Каноне Безплотным говорится: “Словом Твоим Ипостасным, Господи, ангельское естество соделал еси, освятив же Божественным Духом, Троицу богословити научил еси, Боже, во веки” (песнь 7).
66. Св. Василий Великий, Ее Spir. Sancto, с. 16, n. 38.
67. Ibid.
68. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col. 869 В.
69. Канон святым Ангелом, песнь 4, в понедельник, утра, глас 6, Октоих.
70. Св. Иоанн Дамаскин, Dе fid. 11,3; col. 872 В;
ср. cв. Григорий Богослов, Orat. 41,11; 38, 9; Св. Григорий Великий пишет: “Поскольку Ангелы смиренно избрали любовь к Создавшему их, то они этой неизменностью победили в себе саму изменчивость свою” (Moral.XXVI, 6, II). Ср. блаж. Августин, Enchirid. 57; Dе civit. Dei, XI, 13.
71. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col 868 В.
В службе Безплотным силам говорится: “Безплотнии Ангели, Божию престолу предстоящии, и отонудными светлостьми облиставаеми, и светолитии вечно сияюще, и свети бывающе втории, Христу молитеся…” (стихира, глас 1).
72. Св. Григорий Богослов, Orat. 28,31; P.gr.t.36,col. 72 B;
ср. св. Дионисий Ареопагит, Dе coel. hier.c.IV,2; c.V; c.X, 2.
73. Св. Григорий Богослов, Orat. 40,7; t. 36, col. 365 ВС.
74. Он же, Orat. 40,5; col. 364 B.
75. Он же, Orat. 6,12; t. 35, col. 737 В.
76. Блаж. Августин, Dе civit. Dei, IX, 22; XXII, 29, I;
De Genes, ad litt. VIII, 45, De Trinit. IV, 22.
77. Cp. св. Златоуст, In Joan. hom. 1,2.
78. Св. Василий Великий, Dе Spir. Sancto, 38;
св. Григорий Нисский, Dе orat. domin. 4;
св. Златоуст, Dе incomprehens. Contra anom. Serm. I,6;
79. Св. Златоуст, Dе incomprehens. Contra anom. Serm. IV,1.
80. Св. Дамаскин, Dе fid. II, 3; col. 872 B.
81. Ср. cв. Златоуст, Dе incomprehens. Contra anom. Serm. V,3.
82. Св. Дионисий Ареопагит, Dе coel.hier. с. 14; ср. cв. Афанасий Великий, Contra arian. Orat. II, 27; св. Златоуст, De incomprehens. Contra anom. Serm. II, 4.
83. Св. Иоанн Златоуст, In Genes. hom. 3,6.
84. De coel. hier. IV,3; VI,2; VII,2; VIII,2; IX,2; X, I;
ср.св. Дамаскин, De fid. II, 3; св. Григорий Богослов,
Orat. 28,31; Orat. 38,9; Св. Афанас. Вел., Ad Serap.
Epist. I, 13 et 17; Epist. II, 4; Epist. III, 3;
св. Златоуст, De incomprehens. Contra anom. Serm. IV, 4;
св. Игнатий Богоносец, Epist. ad Trail. c. 5;
св. Ириней, Contra hаеr. II, 30,3.6; Ориген, De princip. I, 5;
Contra Cels. VI, 30; св. Василий Вел., Contra Eunom. III,2;
св. Григорий Нисский, Сontra Eunom. VII,5; св. Кирилл Иерусалимский, Catech, XI; VI, 4; блаж. Августин, Enrichid.
с. 57, n. 15; св. Григорий Великий, In Evang.
lib. II, hоm. 34, 7; Moral. 32, 48.
85. Св. Григорий Богослов, Orat. 28,31; P.gr.t.36, col. 72 В; ср. св. Кирилл Иерусалимский, Catech. VII, II.
86. Преп.Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, II, 3, М., 2000, с. 119 (47).
В Священном Писании находим и особые ангельские имена, например: Михаил – “кто, яко Бог” (Дан. 12,1; Иуд. 9; Откр.12,7); Рафаил – “помощь Божия”, “исцеление Божие” (Тов. 3,16; 12-15); Гавриил – “сила Божия” (Дан. 8,16; Лк.1,19), Уриил – “свет, огонь Божий” (3 Езд. 4, 1.5; 5,20), Салафиил — “молитва Богу” (3 Езд. 5,16). Несомненно, эти имена соответствуют известным особым свойствам названных Ангелов (Архангелов).
87. Ориген, De princip. II, 9, 5 et 6; III, 5,5; I, 8, 1.
88. V Вселенский Собор, правила 2 и 14.
89. Св. Дамаскин, De fid. II, 3; col. 872 С.
90. De fid. II, 3; col. 872 А.

Источник: mission-center.com

Святитель Игнатий Брянчанинов

Слово о чувственном и о духовном видении духов

Оглавление

2. О духовном видении духов

Гораздо менее стеснительна для человека ограниченность его чувственнаго видения, слепота по отношению к первобытному зрению, произведенная падением, нежели произведенная этим же падением слепота духа (о слепоте духа много говорит святый Тихон Воронежский в келейных письмах своих, томы 14 и 15). Какая это слепота духа? что за слепота духа? спросят в особенности мудрецы мира, и, не ожидая ответа, немедленно назовут пустословием и нелепостью возвещение о слепоте человеческаго духа, о смертности его. Такова эта слепота! ее безошибочно можно назвать и смертью. Еда и мы слепы есмы? (Иоан. 9,41) – говорили слепые и надменные фарисеи Господу. Неощущение слепоты не есть признак зрения. Падшие человеки, не хотевшие сознать слепоты своей, остались слепыми, а слепорожденные, сознавшие слепоту свою, прозрели о Господе Иисусе Христе (Иоан. 9; 39,41). Постараемся при свете Святаго Духа усмотреть слепоту нашего духа.

Слепотою поражены наши ум и сердце. По причине этой слепоты ум не может различать истинных помыслов от ложных, а сердце не может различать ощущений духовных от ощущений душевных и греховных, особливо когда последния не очень грубы. По причине слепоты духа вся деятельность наша делается ложною, как и Господь назвал книжников (ученых) и фарисеев безумными и слепыми (Матф. 23), вождями слепыми, невходящими в царство небесное и непопущающими человеков входить в него.

При истинном духовном подвиге благодать Божия, насажденная в нас святым Крещением, начинает исцелять нас мало по малу от слепоты духа посредством умиления. В противоположность состоянию слепоты мы начинаем входить в состояние видения. Как в состоянии видения зритель – ум, то и видение названо святыми Отцами видением умным, то есть, умственным. Как состояние видения доставляется Святым Духом, то и видение названо духовным, будучи плодом Святаго Духа. Этим оно различается от созерцания. Созерцание свойственно всем человекам; каждый человек занимается созерцанием, когда захочет. Видение свойственно одним очищающим себя посредством покаяния; является оно не произволу человека, но от прикосновения к духу нашему Духа Божия, следовательно по всесвятой воле Всесвятаго Духа. Учение о духовных или умных видениях изложено с особенною ясностию и подробностию священномучеником Петром, митрополитом Дамаска. (Добротолюбие, часть 3).

Умиление есть первое духовное ощущение, доставляемое сердцу осенившей его Божествененою благодатию. Оно состоит из вкушения Богоугодной печали, раствореннаго благодатным утешением, и отверзает пред умом доселе невиданное им зрелище. От духовнаго ощущения является духовное видение, как Священное Писание говорит: вкусите и видите (Псалом 33,9). От видения усугубляется ощущение. “От делания с понуждением рождается безмерная теплота, возгарающаяся в сердце от теплых помышлений новоприходящих уму. Такое делание и хранение утончавают ум теплотою своею и доставляют ему способность видеть. От сего рождаются теплыя помышления, как мы сказали, во глубине души, что называется Видением. Эти видения рождают (родившую его) теплоту. От этой теплоты, возрастающей от благодати Видения, рождается изобильное течение слез” (Святый Исаак Сирский, начало 59 слова). Доколе действует ощущение, дотоле действует и видение. С прекращением ощущения прекращается видение. Неведомо оно приходит, неведомо отходит, не завися от нашего произвола, завися от устроения. Врата в духовное видение – смирение (изречение преподобнаго Иоанна Колова, Алфавитный Патерик). Постоянное пребывание умиления сопровождено с постоянным видением. Видение есть чтение и приятие духом Новаго Завета. С прекращением умиления прекращается общение с Новым Заветом, является общение с Ветхим; вместо преобладания в душе смирения, непротивящагося злу (Матф. 5, 39), является правосудие, усиливающееся исторгнуть око за око, зуб за зуб (Матф. 5,38). По этой причине преподобный Сисой Великий со стенанием говоривал: “Читаю Новый Завет, а возвращаюсь в Ветхий” (Алфавитный Патерик). Желающему постоянно пребывать в умилении и духовном видении, должно заботиться о постоянном пребывании в смирении, изгоняя из себя самооправдание и осуждение ближних, вводя смирение самоукорением и сознанием своей греховности пред Богм и человеками.

Первое духовное видение есть видение своих согрешений, доселе прикрывавшихся забвением и неведением. Увидев их при посредстве умиления, подвижник немедленно получает опытное познание о предшествовавшей слепоте духа своего, при которой существующее и существовавшее представлялось вовсе несуществовавшим и несуществующим. Это существующее при отступлении умиления опять скрывается в небытие, и снова представляется несуществующим. При появлении умиления оно опять является. Подвижник опытно переходит от сознания грехов своих к познанию своей греховности, которой заражено естество его, к познанию страстей или разнообразных недугов естества. От видения своего падения он переходит к видению падения, которым объято все естество человеческое. Затем открывается ему постепенно мир падших духов; он изучает их в своих страстях, в борьбе с ними, в приносимых духами помыслах, мечтаниях и ощущениях. Отъемлется от него обольстительное и обманчивое воззрение на земную жизнь, доселе представлявшуюся ему безконечною: он начинает видеть грань ея – смерть; он начинает восхищаться, то есть, переноситься духом, ощущением к самому часу смерти, к часу нелицеприятнаго суда Божия. Из своего падения он усматривает необходимость Искупителя, а прилагая заповедания Господа к своим недугам и усматривая целительное и животворное действие этих заповедей на недуги и на страждущую душу, стяжавает живую веру в Евангелие, как бы в зеркале, еще яснее видит и падшее естество свое, и падение человечества, и лукавых духов. Ограничиваясь исчислением этих видений, как существенно нужных и скоро соделывающихся доступными для тщаливаго инока; исчисление заключим словами преподобнаго Максима Исповедника: “невозможно уму (т.е. духу) достигнуть безстрастия от одного делания (т.е. от одних телесных подвигов), если не приемлют его многия и различныя видения” (иноков Каллиста и Игнатия о безмолвии и молитве, глава 68, Добротолюбие, часть 2). Слово “приемлют” показывает, что эти видения не суть, как созерцания, произвольныя состояния или сочинения ума; можно слово “приемлют” перевести словом “посетят”.

Весьма естественно духу нашему стяжание безстрастия, когда ощущения падшаго естества заменяется ощущениями духовными, последующими и сопутствующими умилению, а разум естества падшаго заменится духовным разумом, образующимся из понятий, доставляемых духовными видениями. Чтоб отвлечь на от жительства по евангельским заповедям, от Христо-подражательнаго смирения, от умиления, от духовнаго видения, от освобождения из рабства страстей или от безстрастия, от Воскресения душею, чтоб удержать в слепоте, в смерти, в плену у себя, падшие духи ведут с подвижниками ожесточенную брань. В этой брани истощают всю свойственную им злобу, все свойственное им лукавство. Лукавство и злоба названы здесь свойственными падшим духам не потому, чтоб они даны им были при сотворении – нет! падшие духи были сотворены добрыми, чуждыми зла, как мы это уже знаем из учения Антония Великаго – потому что они произвольным падением своим усвоили себе зло, соделались чуждыми добра. Повторяем сказанное выше: падение человеков состоит в смешении добра со злом; падение демонов – в полном отвержении добра, в полном усвоении зла (Лествицы, слово 4, глава 35; этого же мнения и все святые Отцы). Ко всем заповедям твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех (Псалом 118, 128), говорит Святый Дух о руководстве Своем человека ко спасению: так, в противоположность этому, дух злобы противодействует всякой заповеди Новаго Завета, ненавидит всякий образ богоугоднаго жительства. Но в этом-то противодействовании евангельским заповедям, в содействии всем греховным наклонностям, изучаются подвижником благочестия падшие духи, усматриваются им, познаются при познании духов, приобретенном этим средством; чувственное видение духов, если оно допустится, только пополняет познание. Точно таким образом получается познание о человеке: существенное познание человека приобретается изучением его образа мыслей и чувствований, его образа действий; чем такое изучение будет подробнее, тем познание делается определенее. Знакомством лицем к лицу пополняется это познание; одно личное же знакомство не имеет почти никакого значения в отношении к существенному знанию человека.

Падшие духи действуют на нас различными помыслами, различными мечтаниями, различными прикосновениями. В этих действиях своих они усматриваются и изучаются. О всех этих действиях упоминает Священное Писание. Святое Евангелие изображает диавола сперва вложившим в сердце Иуды Искариотаскаго мысль о предании Богочеловека (Иоан. 13,2), потом взошедшим в Иуду (Иоан. 13,27). Из Евангелия явствует, что Иуда имел наклонность к сребролюбию (Иоан. 12,6) и, вопреки заповедям Господа, начал удовлетворять влечениям этой страсти, прикрываясь благовидным, но в сущности лукавым попечением о нищих. На основании этой страсти диавол начал внушать ему мысль о предательстве; когда Иуда усвоил диавольскую мысль себе, и решился привести ее в исполнение, тогда диавол вполне возобладал им. “Смотри, – говорит блаженный Феофилакт, – взошел в него сатана, то есть взошел в самое сердце, объял душу. Прежде он стужал ему извне страстью сребролюбия: ныне окончательно овладел им”. Страшно согласиться с помыслом диавольским: за такое согласие Бог отступает от человека, и человек погибает. Это случилось с Ананией и Сапфирою, упоминаемых в Апостольских деяниях, которые, по принятому ими внушению диавола, согласились солгать пред Духом Святым, и немедленно по преступлении поражены были смертью. Анание, – сказал святый Апостол Петр, – почто исполни сатана сердце твое солгати Духу Святому, и утаити от цены села? (Деяния 5,3). Что мечтаниями искушает диавол человека, это видно из искушения диаволом Богочеловека: диавол показал Господу все земные царства и славу их в час времени (Луки 4,5), то есть, в мечтании. Ум наш имеет способность мышления и способность воображения; посредством первой он усвоивает понятия о предметах, посредством второй усвоивает себе образы предметов. Диавол, основываясь на первой способности, старается сообщить нам греховные помыслы, а основываясь на второй способности, старается запечатлеть соблазнительными изображениями. “Как малое и незлобливое дитя, – говорит святой Исихий, – видя какого-либо фокусника, веселится и последует фокуснику по незлобию: так и душа наша, простая и добрая, будучи такою создана Всеблагим Владыкою, увеселяется мечтательными прилогами диавола, – прельщаемая, прилепляется ко злу, как бы к добру, и перемешивает (соединяет) свои помыслы с мечтанием бесовскаго прилога” (Слово о трезвении, глава 43, Добротолюбие, часть 2). Мечтание бесовское действует на душу очень вредно, возбуждая в ней особенное сочувствие к греху. Являясь часто, оно может произвести неизгладимое, пагубнейшее впечатление. О том, как действует диавол на человека чрез прикосновения, читаем в книге Иова (Иов., глава 1 и 2) и в евангельской повести о женщине, которую связал сатана особенным странным недугом (Лук. 13; 10,16). От прикосновений бесовских возбуждаются плотские страсти и пораждаются болезни, на которыя не действуют обычныя человеческия врачевания. – Все эти образы бесовских устремлений на человека можно изучить, читая жизнеописания Святых и Отеческия сочинения, преимущественно составленныя для назидания иноков. Но изучение из чтения очень недостаточно: для удовлетворительнаго познания необходимо изучение опытом. Когда же Божественною благодатию начнет очищаться дух человеческий, тогда он постепенно переходит от познания духов к духовному видению их. Это видение совершается умом и сердцем, даруется Духом Святым. Оно естественно уму и сердцу обновленным: так чувственное зрение естественно чувственному оку, которое видит не по причине научения, но по естественному свойству, а не видит только по случаю болезни, препятствующей естественному действию или прекращению его.

Духовное видение духов совершается умом и сердцем. Обличает духов лукавых сердце; ум недостаточен для сего: ему не различить одними собственными силами образов истины от образов лжи, прикрытых образами истины. Духовное рассуждение основано на духовном ощущении, как и святый Исаак Сирский сказал: “Духовный разум есть ощущение живота вечнаго” (Слово 38), или как засвидетельствовали два ученика о своем ощущении и о значении этого ощущения при беседе с Господом, котораго они не узнали ни чувственными очами, ни по соображению умственному: не сердце ли наше горя бе в наю, егда глаголаше (Господь) нама на пути, и егда сказоваше нама писания (Лук. 24,32). Это-то сердце, свидетельствовавшее с верностию о Господе, свидетельствует с верностию и о духах, и искушает их, аще от Бога суть (1 Иоан 4,1), или из царства тьмы и неприязни. Способно к такому свидетельству сердце, очищенное покаянием, обновленное Святым Духом; но сердце, находящееся в плену у страстей и демонов, способно только к показаниям лживым и ошибочным. По этой причине преподобный Варсонофий Великий сказал иноку, вопросившему его о том, как различать помыслы, приходящие от Бога, от естества и от демонов: “То, о чем ты спрашиваешь, относится к людям, достигшим великой меры (духовнаго возраста). Если внутреннее око не будет очищено многими врачеваниями, то оно не может избавиться от терний и волчцов, и собрать гроздь винограда, укрепляющаго и веселящаго сердце. Если человек не достигает сей меры, то не может различать (этих помыслов), но будет поруган демонами и впадет в обольщение, поверив им: потому что они изменяют вещи как хотят, особливо для тех, которые не знают козней их” (ответ на вопрос 59). Далее в этом послании Великий Отец говорит: “Помыслы, происходящие от демонов, прежде всего бывают исполнены смущения и печали, и влекут вслед себя скрыто и тонко: ибо враги одеваются в одежды овчия, то есть, внушают мысли повидимому правыя, внутренно же суть волцы хищницы (Матф. 7,15), то есть восхищают и прельщают сердца незлобивых (Рим. 16,18) тем, что кажется хорошо, а в самом деле зловредно. – Свет, происходящий от бесов, обращается впоследствии в тьму. Что ни услышишь, или помыслишь, или увидишь, и при этом хотя на волос смутится твое сердце, – все это – от бесов”. В другом послании Великий сказал: “Знай, брат, что всякий помысл, которому не предшествует тишина смирения, не от Бога происходит, но явно от левой стороны. Господь наш проходит с тихостию; все же вражеское бывает со смущением и мятежем. Хотя (бесы) и показываются облеченными во одежду овчую, но будучи внутренно волками хищными, обнаруживаются посредством наводимаго ими смущения, ибо сказано: от плод их познаете их (Матф. 7,15-16). Да вразумит Господь всех нас, чтоб не увлечься (мнимою) их правдою” (ответ на вопрос 21).

Заключим наше Слово духовномудрым наставлением преподобнаго Макария Великаго: “Любителю добродетели, должно очень заботиться о стяжании рассуждения, чтоб он мог вполне различать добро от зла, чтоб мог изследовать и познавать разнообразныя демонския козни, которыми диавол имеет обычай развращать под видом добрых представлений уму. Полезно быть всегда осторожным для избежания опасных последствий. По легкомыслию не поддавайся скоро внушениям духов, хотя бы были и Ангелы Небесные, но пребывай непоколебимым, подвергая все самому тщательному изследованию, и тогда, что усмотришь истинно добрым, прими, а что окажется злым, то отвергни. Не неявны действия благодати Божией, которых грех, хотя бы и принял на себя вид добра, никак не может подать. Хотя, по Апостолу, сатана и преобразуется во Ангела Светлаго (2 Кор. 11,14), чтоб обольстить человека, но еслиб и представлял светлые видения, то благаго действия, как сказано, отнюдь подать не может, что и служит ясным его признаком. Он не может преподать ни любви к Богу и ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни обуздания помыслов, ни ненависти к миру, ни спокойствия духовнаго, ни вожделения небесных даров, ниже может укрощать страсти и похоти, что – явное действие благодати, ибо сказано: плод духовный есть любы, радость, мир и проч. (Гал. 5,22). Напротив того, он удобно может сообщить человеку гордость и высокоумие, как очень способный к этому. Итак, ты можешь узнать возсиявший в душе твоей умный свет по действию его, от Бога ли он, или от сатаны. Впрочем и самой душе, если она имеет здравое рассуждение и может различать добро от зла, немедленно делается явным то и другое по разумному чувству (духовному ощущению). Как уксус и вино по внешнему их виду одинаковы, но по вкусу язык немедленно познает различие между ними, являя что – уксус, и что – вино: так и душа собственно своею силою, своим духовным чувством действительно может различить дарования Благаго Духа от мечтаний лукаваго” (слово 4, гл.13). Сердце, осененное Божественною благодатию, воскресает в духовную жизнь, стяжавает духовное ощущение, неизвестное ему в состоянии падения, в котором словесныя ощущения человеческаго сердца умерщвлены смешением с ощущениями скотоподобными. Духовное ощущение или чувство со всею справедливостию называется разумным: потому что податель его – Святый Дух, Свет и Живот, и Живый Источник Умный, Дух Премудрости, Дух Разума, Бог и Боготворяй (третья стихира самогласна на вечерни в Пятидесятницу). Вкусите и видите (Пс. 33,9), повторяем уже приведенное нами изречение Священнаго Писания. Духовное видение, от котораго духовное рассуждение, является от духовнаго ощущения (О духовном ощущении, смотри беседу 8, преподобнаго Макария Великаго и 1 Слово преподобнаго Симеона Новаго Богослова). Совершенных, – говорит Апостол, – есть твердая пища, имущих чувствия обучена долгим учением в разсуждении добра же и зла (Евреям 5,14). Итак духовное разсуждение есть достояние совершенных христиан; участвуют в этом благе значительно преуспевшие в благочестивом подвиге; чуждо оно новоначальных и неопытных, хотя бы они были по телесному возрасту и старцы.

Что-ж делать новоначальным? – Вступая в иночество, они вместе с этим вступают в борьбу с духами; какими правилами они должны руководствоваться, чтоб не сделаться жертвою своего незнания, жертвою злобы и лукавства духов? – Святые отцы православной Церкви отвечают на этот вопрос так: “Истиннаго рассуждения достигаем не иначе, как посредством истиннаго смирения, состоящаго в том, чтобы мы открывали Отцам не только то, что делаем, но и то, что помышляем, – чтоб мы ни в чем не верили своему помыслу, но во всем последовали словам старцев и признавали добром то, что они одобрят. Это делание не только удерживает инока в истинном рассуждении и на правом пути, но и предохраняет его от всех сетей диавольских. Невозможно управляющему свою жизнь по суду и совету преуспевших пасть от обольщения бесовскаго, ибо прежде нежели кто сподобится дара рассуждения, само то, что он являет и открывает отцам свои помыслы, увядает их и отнимает у них силу. Как змей, извлеченный из темной норы на свет, старается убежать и скрыться: так и лукавые помыслы, будучи обнаружены искреннею исповедию и объявлением их, стараются убежать от человека” (Преподобнаго Кассиана Римлянина, Слово о разсуждении, Добротолюбие, часть 4). Откровение помыслов и руководство советом преуспевших отцев и братий было общим деланием древняго монашества. Оно – предание Апостолов: исповедайте друг другу, – говорит апостол Иаков, – согрешения, и молитесь друг за друга яко да исцелеете (Иакова 5,16); а Апостол Павел поведает о себе, что он самым тщательным образом занимался назиданием каждаго христианина, старался каждаго возвести в христианское совершенство, что так действовала в нем благодать Святаго Духа (Колосянам 1; 28-29). Подобно сему поступали и святые наставники древняго монашества: будучи сосудами Святаго Духа, они скоро возводили учеников своих к совершенству, соделывая их храмами Божиими. В этом со всею удовлетворительностию можно удостовериться из оставшихся нам их писаний. Не седины, не количество лет, не земная ученость, но причастие Святому Духу возводили на степень наставника и привлекало слышателей слова к говорящему Слово Божие, а не свое, человеческое слово. “Хорошо, – говорит преподобный Кассиан в вышеприведенном слове, – не утаивать своих помыслов от отцов, как я уже сказал; однако должно открывать их не кому случится, а старцам духовным, имеющим дар рассуждения, не по годам и сединам. Многие, доверившись старости и исповедав свои помыслы, не получили врачевства, а впали в отчаяние от неискусства принявших исповедь”. Преподобный авва Моисей Скитский просил себе совета у юнаго Захарии, жившаго в Скиту. Захария пал к ногам старца и сказал ему: “Отец! меня ли ты вопрашаешь?” Старец отвечал ему: “Поверь мне, сын мой, Захария, что я видел сошествие Святаго Духа на тебя, и потому нахожу нужным вопрошать тебя” (Алфавитный Патерик). Откровение помыслов и жительство под руководством духоносных отцев признавалось древними иноками столько необходимым, что иноки, отвергавшие это делание, причислялись к находящимся вне спасительнаго пути (авва Дорофей, поучение о еже не оставляти свой разум). С постепенным ослаблением христианства начало постепенно ослабевать и монашество; начали умаляться живые сосуды Святаго Духа; многие лицемеры, в видах корыстолюбия и приобретения человеческой славы, начали притворятся святыми и духовными, привлекать к себе неопытных искусно сочиненною личиною, повреждать и губить их. Уже Симеон Новый богослов живший в 10 веке по Рождестве Христовом, говорил: “Изучай Божественное Писание и писания святых Отцов, особливо деятельные, чтоб с учением их, сличив учение и поведение твоего учителя и старца, ты мог их видеть (эти учения и поведение) как в зеркале и понимать; согласное с писанием усвоивать себе и содержать в мысли; ложное же и худое познавать и отвергать, чтоб не быть обманутым. Знай, что в наши дни появилось много обманщиков и лжеучителей” (Глава 33. Добротолюбие, часть 1). С течением времени более и более умалялись духоносные учители, как об этом с болезнованием повествуют позднейшие святые Отцы. “Ныне таковые наставники до крайности оскудели”, – говорил преподобный Нил Сорский, живший в 15 веке (Предисловие к уставу). С оскудением наставников святые отцы, по внушению Святаго Духа, благовременно и прозрительно промышлявшему о духовной потребности иноков последняго времени, составили много назидательных сочинений, совокупностью которых удовлетворительно определяется иноческий подвиг (Эта мысль обретается в житии старца Паисия Величковскаго, искуснейшаго наставника иноков, скончавшагося в конце 18 столетия. Житие и писания его изданы Оптиною Пустынею в 1847 году). Этими святыми писаниями исполняется в некоторой степени недостаток живых органов духа. Позднейшие отцы уже более предлагают в руководство Священное Писание и писания отеческие, как предложил их Новый Богослов, не отвергая и весьма осторожный совет с современными отцами и братиями, при всевозможном удалении от скитания и от знакомства вне и внутри монастыря, при тщательном содержании духа в мыслях и чувствованиях смирения и покаяния. Весьма затруднительно и весьма косно иноческое преуспеяние доставляемое этим деланием; но это делание, дарованное Богом нашему времени и мы обязаны с благоговением пользоваться даром Божиим, данным нам во спасение. Косность преуспеяния, многочисленность преткновений невольно смиряют дух наш, столько склонный к тщеславию и превозношению, доставляют драгоценное познание наших немощей, приводят к упованию на единое милосердие Божие. Такое упование не посрамит (Римлянам 5,5). Почему не дано нам огненных крыл древняго монашества, которыми оно с быстротою и силою перелетало через море страстей, как то было открыто одному из великих древних отцев? (Алфавитный Патерик, в житии преподобнаго Иоанна Колова) – это судьбы Божии, превышающия наше понятие; изследование их нам воспрещено: оно было бы трудом тщетным, начинанием высокомерным и преступным (Так же в житии Антония Великаго), яко неиспытани судове Его, и неизследовани путие Его. Кто бо разуме ум Господень? или кто советник Ему бысть? Ему слава во веки. Аминь. (Римлянам 11,33-36).

[Назад] [Далее]

Источник: www.wco.ru/biblio

Святитель Григорий Богослов

Слово 6, об умных сущностях

Из “Песнопений таинственных”

Как солнечный луч из безоблачного неба, встретившись с видимыми еще отражающими его облаками, из которых идет дождь, распростирает многоцветную радугу и весь окружающий эфир блещет непрерывными и постепенно слабеющими кругами, так и природа светов поддерживается в бытии тем, что высочайший Свет лучами Своими непрестанно осиявает умы низшие. И источник светов – Свет – неименуем, непостижим, убегает от быстроты приближающегося к Нему ума, всегда упреждает всякую мысль, чтобы мы в желаниях своих простирались непрестанно к новой высоте. А светы, вторичные после Троицы, имеющей царственную славу, суть светозарные, невидимые Ангелы. Они свободно ходят окрест великого престола; потому что суть умы быстродвижные, пламень и божественные духи, скоро переносящиеся по воздуху. Они усердно служат высоким велениям. Они просты, духовны, проникнуты светом, не от плотей ведут начало (потому что всякая плоть едва огустеет, как уже и разрушается) и не входят в плоти, но пребывают, какими созданы. Желал бы я сказать, что они вовсе не одолимы злом, но удержу слишком борзо несущегося коня, стянув браздами ума. Из них одни предстоят великому Богу, другие своим содействием поддерживают целый мир; и каждому дано особое начальство от Царя: иметь под надзором людей, города и целые народы и даже распоряжать словесными жертвами земнородных.

Но на что решишься, дух мой? В трепет приходит ум, приступая к небесным красотам; стало передо мною темное облако, и недоумеваю, простирать ли вперед или остановить мне слово. Вот путник пришел к крутоберегой реке и хочет ее перейти: но вдруг поколебалась мысль; он медлит своей переправой, долго борется в сердце, стоя на берегу: то необходимостию вложена в него смелость, то страх связал решимость; не раз заносил он ногу свою в воду и не раз отступал назад; однако же после всей борьбы нужда победила страх. Так и я, приближаясь к невидимому Божеству, с одной стороны, о тех, которые предстоят чистому Всецарю и преисполнены светом, боюсь сказать, что они доступны греху, дабы чрез сие и многим не проложить пути к пороку; а, с другой стороны, опасаюсь изобразить в песни моей неизменяемую доброту, так как вижу и совратившегося князя злобы. Ибо Благому не свойственно было насаждать в нас злое свойство и в тех, кого любит, возбуждать мятеж и ненависть. Нельзя также предположить, чтобы зло равномощно было добру и имело особенную природу, или впоследствии происшедшую, или безначальную, как Сам Царь. Но когда недоумевал я о сем, вложил мне Бог следующую мысль:

Первое чистое естество Божества всегда неизменно и никогда не бывает вместо единого многим. Ибо есть ли что-нибудь совершеннее Божества, во что могло бы Оно уклониться? А множественность есть уклонение существа от себя самого. Второе место занимают великие служители высочайшего Света, столько же близкие к первообразной Доброте, сколько эфир к солнцу. А в-третьих, следуем мы – воздух. И одно Божие естество совершенно неизменно; ангельское же естество неудобопреклонно ко греху; а мы, третий род, удобопреклонны, и чем дальше от Бога, тем ближе ко греху.

Посему-то самый первый светоносен, превознесшись высоко, когда, отличенный преимущественною славой, возмечтал о царственной чести великого Бога, – погубил свою светозарность, с бесчестием ниспал сюда, и, захотев быть богом, весь стал тьмою. Хотя и легок он по природе, однако же низринулся до низкой земли. С тех пор преследует он ненавистию тех, которые водятся благоразумием, и, раздраженный своею утратою, преграждает всем небесный путь, не хочет, чтобы Божия тварь приближалась к Божеству, от Которого он отпал, но пожелал, чтобы и люди участвовали с ним в грехе и омрачении. И сей завистник изринул из рая вожделевших иметь равную Божией славу.

Так он за превозношение низринут с своего небесного круга; но ниспал не один. И поелику погубила его дерзость; то увлек в падение многих, именно, всех, кого научил греху, как злоумышленник, склонивший к измене царское воинство; увлек – из зависти к богомудрому сонму Царюющего в горних и из желания царствовать над многими злыми. С тех пор явились во множестве надземные злобы, демоны, последователи злого царя – человекоубийцы, немощные, темные, зловещие призраки ночи, лжецы, дерзкие, наставники в грехах, бродяги, винопийцы, смехолюбцы, смехотворы, прорицатели, двуречивые, любители ссор, кровопийцы, преисподние, скрывающиеся, бесстыдные, учители волшебства. Они, приходя, манят к себе и ненавидят тех, кто им отдается. Они вместе и ночь и свет, чтобы уловлять то явно, то обманом. Таково это воинство, таков и вождь!

Но Христос не истребил его единым движением воли, которым создал целый мир и которым мог бы погубить и его, если бы захотел; потому что трудно укрыться от разгневанного Бога. Однако же не оставил Он свободным врага моего, но попустил ему быть в одно время среди добрых и злых и воздвиг между ними жестокую взаимную брань, чтобы как враг подвергался здесь ужасному позору, сражаясь с теми, которые немощнее его, так подвизающиеся в добродетели всегда имели славу свою, очищаясь в жизни, как золото в горниле. Впоследствии же, может быть и скоро, когда вещество сгорит и наступит огненное воздаяние, понесет наказание сей неукротимый, много наперед смирённый в мучимых служителях своих. Ибо такова казнь породившему зло!

Сему научил меня Дух о светозарности ангельской, как первой, так и последней. Но и здесь она нашла меру. И эта мера – Бог. Поколику приближается кто к Царю, потолику делается он светом, а с просветлением приобретает и славу.

Источник: www.bogoslovy.ru